Охота на Князя Тьмы
Шрифт:
Я развела руками.
– Ничего.
– А как вас величать?
– София Леденцова, – произнесла я на автомате и встрепенулась. Имена с двойником у нас может и схожие, но фамилии?
– Вспомнила! – воскликнула все это время сидевшая как мышка «тетушка» и захлопала в ладоши.
Так, кажется я точно в параллельной реальности.
– А Инессу Ивановну помните? Или меня? – я отрицательно качнула головой. – Да, дела… Я Модест Давидович Клюшнер. Ваш участковый врач. А у вас, милая, то, что мы в медицинских кругах зовем ретроградной амнезией. Потеря памяти по причине удара
Старушка громко охнула и прижала ладони к губам.
– Модест Давидыч, а как эту амнезию лечить? – срывающимся шёпотом уточнила она.
– К моему глубокому сожалению, Инесса Ивановна, только временем, – развел руками врач. Затем поднялся и положил стетоскоп обратно в саквояж. – Мои рекомендации для вас Сонечка – не трудить голову и побольше отдыхать. Гостей отпустить. Первые два дня лежать в темной комнате, не шевелясь. При головных болях – прикладывайте ко лбу холодные компрессы. Вам, Инесса Ивановна, надобно рассказывать обо всем, об чем ваша племянница позабыла. Так памяти легче вернуться. А я откланиваюсь, пролетка на улице ждет. Ежели что, присылайте Тишку – мигом обернусь.
– Да куда ж вы в такой мороз и без сугреву? – всплеснула руками старушка, и повернулась к закрытой двери. – Глаша, настойку можжевеловую неси.
– Да будет вам, милейшая, – покраснел врач, но уходить не торопился. Дождался, когда в комнату влетит запыхавшаяся девушка с подносом в руках, схватил стоящую на нем рюмку с прозрачной жидкостью и опрокинул ее в рот. Затем громко ухнул, поморщился и занюхал увесистым кулаком. – Эх, хорошо пошла, родимая! Благодарствую, Инесса Ивановна.
– Глаша, проводи дорогого Модеста Давидыча, – наказала старушка. – И скажи гостям, что мы с Сонечкой премного извиняемся, но сейчас ей надобен полный покой.
– Нонеча же передам, барыня.
Как только мы остались в комнате одни, «тетушка» замялась у дверей.
– Тебе бы подремать, Сонечка.
– Я еще не хочу, – я потерла зудящую шишку и положила голову на мягкий подлокотник кушетки. – Но вы могли бы ответить на несколько моих вопросов.
Кивнув, она придвинула к кушетке стул, села напротив, наклонилась и обхватила теплыми ладонями мои руки.
– Спрашивай, милая, – грустно улыбнулась мне Инесса Ивановна. – Все об чем знаю, поведаю.
А вот теперь самое сложное – как все правильно сформулировать? С чего начать?
– Какое сегодня число? В каком городе мы живем? У меня есть родители? Кто я такая? Кто вы все такие? Кто платит за аренду этих хором? Если я, то откуда беру деньги? Кем работаю? Этот… жених, кто он такой? Как мы познакомились? А остальные… я их знаю? Что я делала сегодня утром? Какие у меня планы на ближайшее время? Знаете ли вы человека по имени Прохор Васильевич Леденцов? – у меня в запасе имелось еще пару десятков вопросов, но нужно было перевести дыхание. А когда перевела, заметила вытянувшееся лицо «тетушки» и решила пока сильно не нагнетать. – Извините. Просто столько всего в голове…
– Не стоит просить прощения, Сонечка, я все понимаю и постараюсь ответить. Только вот… кто будет твой Прохор Васильевич? Среди Лешенькиной родни не припомню этакого имени…
– Да, так, – тяжело вздохнула я. – Забудьте.
Поднявшись, Инесса Ивановна подошла к столу и взяла в руки лежащую на нем газету. Пробежалась по ней глазами. Затем вернулась к кушетке и передала ее мне.
Статья о дамских нарядах на передовице. Под ней заметка о том, что некий князь Орлов попросил руки и сердца дочери некого барона фон Манфа…
Мой взгляд пополз выше и зацепился за говорящее название – «Сплетникъ». Под ним значилась дата – «№128, четвергъ, 18 декабря, 1890г.».
Я задержала дыхание. Зажмурилась. Снова открыла глаза. Перечитала. Выдохнула.
Это не просто другая реальность. Это еще и другое время. А мир?
– Ч-что за город? Где мы живем? – выдавила я из себя и подняла голову.
– Китеж, милая, – от Инессы Ивановны не ускользнул мой потерянный взгляд. Она снова села рядом и принялась гладить меня по волосам. – Ты здесь родилась, Сонечка. Выросла. Ходила в гимназию. Как только Модест Давидыч разрешил, я попрошу Тишку подогнать пролетку, и мы прокатимся по окрестностям. Ты тотчас все вспомнишь.
– Китеж? – нахмурившись переспросила я. – Это который… утонул?
– Утонул? – захлопала глазами удивленная старушка. – Ты что-то путаешь. В нашей Любле разве утонешь? Речушка-соплюшка, воды по колено. А тут цельный город в столичной губернии. Небольшой, но дюже славный. Сама убедишься.
– А мои родители, они живы? – может хотя бы здесь…
Инесса Ивановна тяжело сглотнула и опустила голову.
– Сестрица моя, Сашенька, маменька твоя, вместе с отцом Алексеем Макарычем уже почитай пять лет не с нами. Как сейчас помню. Перед масленицей в столицу собрались. Тудыть и обратно. Старый знакомец батеньки твоего свадьбу играл. Тебя со мной оставили. А когда возвращались, наткнулись в лесу на душегубцев окаянных. Никого не пощадили. Эх! – она махнула рукой и вытерла покатившуюся по щеке слезу. – Одни мы с тобой остались, Сонечка. Сиротинушки. Так и живем.
– Простите, что заставила вас вспомнить, Инесса Ивановна, – я коснулась ее ладони и крепко ее сжала. – А что насчет этого дома? Денег? Я кем-то работаю?
– Это твой родной дом, дитя мое. По завещанию Лешеньки он перешел тебе, вместе с остальным наследством. Ты невеста у нас не бедная. Умница, раскрасавица. Даже его сиятельство не устоял.
Старушка взяла со стула вязаное покрывало и набросила мне на ноги.
– Кстати, насчет графа…
– Завтра! Все завтра, Сонечка, – улыбнулась она и коснулась поцелуем моего лба. – Модест Давидыч наказал отдыхать, а я тебя тут разговорами томлю. Поспи. Авось проснешься и все сама вспомнишь.
Я не была так в этом уверенна, да и устать толком не успела. Но спорить не решилась. Кивнула, дождалась, когда за старушкой закроется дверь, поднялась и подошла к висящему на стене зеркалу.
Долго не решалась взглянуть. А когда все же набралась храбрости, выдохнула с облегчением.
Я. Это была я.
Только волосы, которые обычно ношу обрезанными по шею, сейчас струились длинными локонами до самой талии. Бледность и болезненная худоба исчезли. Щечки розовые появились. Блеск в голубых глазах.