Охота на крутых
Шрифт:
– Зойка я! Здесь в турлагере живем, из Тулы приехали на уборку яблок. Дайте, дайте, хоть «окосячок» курнуть?!! Я знаю, у вас есть, ребята в лагере говорили!
– Прокололся, сука! – Чич резанул Хачика взглядом.– Размениваться начал, дешевка поганая?! Из‑за мелочевки дело сыплешь?!
– Да я, Жора! – начал отступать тот под давлением взгляда. – Всего одному хмырю».. пару «пяточек»... – В дверь вдруг постучали снаружи.
– Ждешь кого?! – враз остыл Чич.
– Наши все домаI – Хачик метнул глазами по углам.
– Сидеть! – Жорик посадил взглядом вскочивших из‑за стола.
– Ой, мамочки! – Зойка вдруг вцепилась в рукав его куртки» – Спрячьте меня куда‑нибудь!
Хачик скользнул к соседней комнате, сделал пригласительный жест... Чич толкнул туда Зойку, подумал и... шагнул следом, щелкнул выключателем. Свет погас.
– Эй, ребята, откройте. Это я, Денис! – донесся голос с улицы. Хачик с улыбкой распахнул дверь.
– А‑а‑а, дарагой, пачему кричишь? Маг поет – не слышно ничего. Дверь открыта – зачем стучать? Захади, гостем будешь!
В щель неплотно прикрытой двери Жорик наблюдал: в комнату с улицы шагнул парень лет семнадцати, за ним еще один. Как видно, их знали – рожи всех сидящих за столом расплылись в притворно‑радостных ухмылках.
– В чем дело, дарагой? – переспросил Хачик. – Снова проблемы?
– Да ну, Хачик. нам того «пластилина», что вы вчера подкинули, на всех желающих хватает. Когда закончится – еще скинемся, я приду. А проблема есть – Зойка наша пропала. Прямо с дискотеки куда‑то смылась. И Алика бросила! – показал он на соседа.
– Невеста, э?! – хитро прищурился Хачик, остальные за столом насмешливо заржали.
– Может, и невеста, – запальчиво выкрикнул покрасневший Алик. – Только наркоманка она! Мы просто так – балуемся, а ее брат давно на иглу посадил...Но я ее вылечу! Вылечу... и женюсь,– проговорил он уже тихо.
– Любишь? – вновь прищурился Хачик, и сам же ответил: – Конечно, любишь! Наверное, ха‑а‑рошая и красивая девчонка твоя Зоя – жаль, не видел, оценить не могу!
– А... у вас ее не было? – обвел комнату настороженным взглядом Алик, задержав его на чуть открытой двери в темноту соседней.
– Не веришь? – прижал обе руки к груди Хачик. – Мне не веришь? Вчера доверял, когда брал кайф, – сегодня предаешь веру! Смотри, пожалуйста, сколько хочешь смотри! – шагнул к двери.
– Что вы, что вы! – Алик смущенно потянул приятеля к выходу, – Верим! Просто зашли спросить – мы‑то обыскали уже и лагерь, и дискотеку. Она ведь такая – пока не уколется или не напьется вдрызг...
– Ну и пьет, наверное, твоя невеста возле какого‑нибудь «комка» – вон их сколько развелось вокруг, и половина – ночные! – успокоил их Хачик, а закрывая дверь, добавил: – Не беспокойся, друг, если придет – прогоню в лагерь!
– Ой, а я сам тебя хотел об этом попросить! – обрадовался Алик.
– Что же я – законов дружбы не почитаю?! – искренне обиделся бригадир...
Чич вывел Зойку спустя минут десять после ухода ребят – ее уже начало трясти, а зубы не попадали один на один. Она ничего не могла сказать и только тазами, полными мольбы и боли, обводила каждого по очереди. Вдруг протянула дрожащую руку к мочке уха, рванула – на маленькой ладони, протянутой к ним, тускло блестела сережка с блестящим камешком.
– Мамин... подарок... золотая, – только и смогла выговорить прыгающими губами.
Хачик тут же подскочил, выхватил. Взамен положил на ладошку маленькую ампулку и шприц.
– Молодец, ченч мы уважаем!
– Что же ты делаешь, паскуда?! – тихо спросил его Чич. – Ты понимаешь, что ты сейчас утворил? Она же завтра половину лагеря сюда за морфином пришлет! И сама придет! А если ты не дашь, они тебя со всеми потрохами в ближайшую ментовку сдадут!
Зойка между тем перестала обращать на них внимание. Мир ее замкнулся на ампуле с наркотиком и шприце. Отломив стеклянную головку, она последним, видимо, усилием воли уняла дрожь в руках и, высосав морфин из сосудика в шприц, судорожным движением дернула «молнию» на джинсах и спустила их до колен, не сознавая уже, что стоит не среди своих друзей и подруг по лагерю, но среди волков, готовых в любой момент растерзать любого, кто заблудится и забредет в чащу леса – их владения...
Обнажились великолепные, упругие, смуглые еще после летнего загара бедра и ягодицы, слегка прикрытые ажурными черными трусиками. В бедро и всадила шприц Зойка. Медленно, сдерживаясь, вдавила поршень до упора и закрыла глаза – в ожидании «прихода»...
Жорик почувствовал, как сразу вдруг запершило и пересохло в горле. Он кашлянул:
– Тебе лет... сколько?
– Пятнадцать! – с облегчением выдохнула Зойка, не открывая глаз, и добавила, немного погодя, мечтательно и замедленно: – С по... ло... виной!
Чич уже принял решение, твердое, окончательное, не подлежащее обжалованию. И его понял и «бригадир», и вся остальная «бригада» – напружинились, приготовились к прыжку...
– Стоять! – тихо приказал Чич, раздергивая молнию на своей куртке и отводя ее левую полу, чтобы всем было видно высветившуюся из‑за пояса брюк рукоять «ТТ». – Стоять, гниды, и ждать своего часа!
Затем осторожно положил ладонь на Зойкину теплую ягодицу.
– Хочешь, маленькая, я тебе сказку расскажу?
– Хочу, – томно улыбнулась Зойка и слабеющими руками попыталась потянуть джинсы кверху.
– Не стоит, – мягко отвел ее руки Жорик. – Я сам отнесу тебя в кроватку.
Он подхватил Зойку на руки. Взгляды присутствующих жгли их, сжигали!
– Отнеси... папа! – она мягко охватила руками шею. – И, пожалуйста, раздень! Мне сейчас... так... хорошо!
С доброй отеческой улыбкой на лице Жорик Чич толкнул ногой дверь в соседнюю комнату. Ногой же и захлопнул ее...
«Шабашники», тяжело выдохнув, опустились на лавки – кто где стоял. Хачик обвел всех прищуренным оценивающим взглядом, затем подошел к стоящему в углу магнитофону, врубил его на полную мощность.