Охота на крылатого льва

Михалкова Елена Ивановна

Медленно пятясь, Боцман дошел до дочери и Бенито. Алессия открыла глаза и с изумлением озиралась вокруг.

– Малыш, возьми! – Яков оторвал рукав от рубахи и бросил Бенито. – Перевяжи ногу. Рана поверхностная, но будет болеть.

– Лихо ты, Яков Семеныч, по-итальянски шпрехаешь, – одобрил Бабкин. – А теперь подними руки вверх и оставайся на месте.

Боцман не обратил на его слова никакого внимания. Он повернулся к Алессии.

– Малышка, посмотри на меня!

К удивлению Бенито, девушка послушалась. Она вскинула

голову и уставилась на старика. То ли ее заворожила синева его глаз, то ли что-то еще, но только она поднялась и сделала шаг ему навстречу.

Боцман долго смотрел на нее, будто забыв о существовании всех остальных.

– Она больная, – тихо сказал Бенито, как будто старик не мог разглядеть этого сам.

Яков не ответил. Он поднял руку – Сергей Бабкин предупреждающе вскрикнул – и провел пальцами по испачканной щеке девушки точно таким же жестом, который Бенито наблюдал у матери.

Алессия не дернулась, не отстранилась.

– Отойди от нее, старче! – потребовал Сергей.

Боцман склонил голову набок и беззвучно что-то шепнул. «Леона», – прочел по губам Бенито.

– Яков Семеныч, не дури!

Боцман долго молчал. Наконец он заговорил, но слова его были адресованы не сыщикам.

– Есть яхта, – очень медленно произнес Боцман, обращаясь к Бенито. Ни на Макара, ни на Бабкина, державших его на прицеле, он не смотрел. – Далеко отсюда. В другом полушарии. Поедешь со мной туда, малыш? Твою сестру я забираю с собой.

– Что он говорит? – спросил Бабкин. – Э, Яков Семеныч! Если ты натравливаешь пацана на нас, то напрасно!

Боцман не повернул головы.

– С тобой? – непонимающе переспросил Бенито. – И с Алес?

– Я забираю ее с собой, – повторил Боцман, роняя слова с той же медлительностью, будто каждое из них давалось ему мучительно. – Я позабочусь о ней. Жить нам будет очень скучно. И очень счастливо. Решай, остаешься ты или идешь с нами.

Юноша приподнялся, не до конца осознавая происходящее. Боцман шепнул что-то Алес, взял за руку, и девушка неуверенно двинулась за ним.

– Макар, этот сукин сын уходит! – предостерегающе крикнул Бабкин, как будто Илюшин не видел этого сам.

– Яков Семеныч, далеко ли ты собрался? – весело окликнул Макар. – Серега, стреляй ему по ногам, если начнет двигаться. Я надеюсь, Боцман, ты не станешь закрываться девочкой?

Старик остановился. Повернулся к ним, отодвинул Алессию в сторону. Та не кинулась к Бенито, а осталась стоять на месте.

Боцман посмотрел прямо в глаза Макару.

– Не отбирай! – с видимым усилием проговорил он. – Не отбирай ребенка.

– Что? – расхохотался Илюшин.

– Это моя дочь.

Улыбка исчезла с губ Макара. Он взглянул на Алессию. Илюшин знал от Бенито, что его сестра больна, но только сейчас увидел, что перед ним слабоумная.

– Хорош очки втирать! – грубо потребовал Бабкин. – Отойди от нее и руки за голову заложи.

– Двоих, –

с тем же усилием продолжал Боцман, будто не слыша его, – двоих только любил в своей жизни. Леону и «Мечту». Больше никого. Обе мертвы. Прошу тебя. Отпусти. Дай уйти с дочерью. Я смогу позаботиться о ней. Я знаю, что надо делать.

– Да ты сдурел, старый хрыч?! – не выдержал Сергей.

– Если бы. Знал раньше. Что есть ребенок. – Голос старика зазвучал как отрывистый лай. – Все по-другому. Иначе. Не могу исправить.

– Макар, что он несет?!

Илюшин молчал.

Перед ними стоял убийца. Ни Макар, ни Бабкин не знали, сколько крови на руках Боцмана.

– На край мира… – выдавил Яков, и стало ясно, что слова действительно даются ему с огромным трудом. – Никогда… здесь… не появлюсь… Отпусти!

– Макар, он же врет и не краснеет, – рявкнул Бабкин. – Ты посмотри на него, какой ему край мира! Разве что туземцев перебить и вернуться!

Боцман нашел в себе силы дернуть углами губ. Должна была получиться усмешка, но вместо этого вышла мучительная гримаса.

– Нет… возвращаться… незачем… Все… нашел.

Он протянул руку, нащупал ладонь Алессии. Лицо его от этого простого прикосновения исказилось так, что Бабкин испугался: было похоже, что старик вот-вот скончается от разрыва сердца.

Боцман попятился.

Илюшин молчал. Бабкин бросил на друга короткий взгляд и понял, что ему тоже нечего сказать.

Яков уходил, уводя за собой дочь.

Бенито вдруг приподнялся и, припадая на раненую ногу, похромал за ним следом. Но на полпути остановился, рванулся сначала к Бабкину, потом к Макару, махнул рукой и снова пустился догонять старика из последних сил.

Все трое приближались к катеру.

– Там же еще один! – с тоской сказал Бабкин. – В катере. Ну, твою ж мать! Его же пристрелят, старого хрыча!

– Да, – очень ровно сказал Макар. – Его сейчас убьют.

Сергей заметался. Он не мог, не имел права спасать убийцу. Но с ним были девушка и ее брат, ни в чем не виноватые, и эта простая мысль помогла ему принять решение.

– Боцман! – заорал Бабкин во весь голос и бросился за уходящими следом. Ветер относил его вопли в сторону – никто из троих даже не оборачивался. – Стой, идиот! Стой, сволочь! Не подходи к катеру! Не подходи…

Грянул выстрел.

Бабкин встал как вкопанный. Он смотрел на троих человек, из которых один сейчас на его глазах осядет на песок…

Вместо того чтобы упасть, Боцман обернулся.

– Вот теперь можешь орать, – разрешил Илюшин, только что выстреливший в воздух.

Бабкин испепелил его взглядом и приложил руки рупором к губам:

– Еще! Один! В катере!

Он успел как раз вовремя. Бандит начал подниматься из лодки, и тогда Боцман ударил его.

– Плюс еще труп к имеющимся, – прокомментировал Илюшин. – Ну, одним больше, одним меньше…