Охота на крылатого льва

Михалкова Елена Ивановна

– С кем?!

– Со мной. А тут нечего людям кайф от встречи обламывать.

– Какой кайф?! Он ее придушит – глазом не моргнет!

Бабкин остановился.

– Или пристрелит, – подлил масла в огонь Илюшин.

Сергей с той же решительностью развернулся и пошел назад. Однако что-то в лице Олега Маткевича заставило его замедлить шаг.

– Отощал мужик, – заметил Макар, словно прочитав его мысли.

Но дело было не только в худобе. Глаза у Маткевича запали, подбородок и щеки покрыла синяя щетина. Вместо красавца, сидевшего в квартире Илюшина всего

несколько дней назад, перед ними стоял измученный и постаревший человек.

Вика остановилась, не дойдя до мужа трех шагов.

– Как даст она ему в морду, – вполголоса предсказал Бабкин. – Пропали даром твои проповеди.

Вика и Олег молча смотрели друг на друга. Напряжение вокруг них казалось физически ощутимым: поднеси лампочку – и вспыхнет. Люди по-прежнему обходили их далеко стороной.

Вика подняла руку странным, каким-то неосмысленным жестом, словно не вполне понимала, зачем это делает. Взгляд переметнулся с лица мужа на собственные пальцы.

– Кольцо, – с детским удивлением сказала она. – Обручальное… Потерялось!

Всхлипнула – и заревела.

Статуя, которой только что был Олег Маткевич, внезапно ожила. Дрожащими руками он снял с пальца собственное кольцо.

Посетители аэропорта Шереметьево с изумлением наблюдали, как высокий, хорошо одетый мужчина опустился на колени прямо в размазанную по полу грязь перед маленькой плачущей женщиной с золотыми волосами.

– В-виктория М-маткевич, – сильно заикаясь, проговорил он. – С-согласна ли ты…

Голос у него пресекся.

– Пошли отсюда, – сказал Бабкин.

– Кто бы мог подумать, что ты окажешься таким трепетным, – удивленно сказал Макар, когда они шли по стоянке к машине Сергея. – Сразу ведь было ясно, что помирятся.

– А кто зудел «задушит, пристрелит»?

– Сразу – это с того момента, как Маткевич появился у нас, – снисходительно пояснил Илюшин. – А зудел я, чтобы поиздеваться над тобой.

– Катись к черту, – беззлобно огрызнулся Бабкин.

И ухмыльнулся – но так, чтобы Илюшин не заметил.

Год спустя

Сначала на выдаче багажа чуть не посеяли Колькину сумку, потом Димка разнылся, что ему надо в туалет, и Олегу пришлось носиться с ним по всему аэропорту в поисках уборной. После этого Колька захотел есть, Димка пить, а Олег выразил желание дать обоим по шеям.

– В Венеции поедите и попьете, – пообещала Вика. – Дотерпите?

Мальчишки неожиданно решили, что потерпят.

Но пока они шли к пристани, Вику терзали сомнения. Зря она это затеяла, ох зря…

К тому же ей было немного тревожно за Анчоуса. Котенка оставили на соседку, и та клятвенно пообещала не перекармливать прохвоста, но Вика не без оснований подозревала, что Анчоус быстро поработит Ольгу Семеновну и будет хватать куски с ее стола.

Насчет Джека волноваться, пожалуй, не стоило. Джека взяла к себе свекровь, неожиданно для всех, включая себя, проникшаяся к этому дальнему потомку спаниелей пылкой любовью. Пес наверняка вернется

от нее горделивый, как шах, и некоторое время по инерции будет страдать манией величия.

Мальчишки недолго шли молча.

– Ты мне на ногу чемоданом наехал! – оскорбился Димка.

– А ты не суй свои копыта под мой чемодан!

– Сейчас оба получите! – пригрозил Олег.

Димка, кажется, собрался захныкать. Но впереди показался причал, и он передумал.

«Не понравится им Венеция, – мучилась Вика. – И Олегу не понравится. Зачем я их с собой потащила!»

Когда катер отошел от берега, Вика перебралась на нос лодки, не обращая внимания на брызги, и стала ждать. Позади снова ссорились дети, время от времени сурово взрыкивал Олег, но ее тревога понемногу вытеснялась волнением совсем иного рода. Из моря выросли огромные деревянные сваи со сторожевыми чайками на верхушках, и Вику вдруг перестало заботить, понравится ли город ее семье. Она не может отвечать за их чувства. Она может лишь показать им то, что кажется прекрасным ей самой.

– У нас ливень был недавно, – сообщил по-итальянски водитель, словно знал, что она поймет.

– Зато на ближайшие три дня обещают хорошую погоду! – крикнула Вика, перекрывая шум мотора.

Обессилевшее от дождя небо голубело над ними – шелковое, нежное, как лепесток цикория. Справа по борту снова показался уже знакомый Вике остров. Они прошли очень близко. Ей бросилась в глаза каменная стена полуразрушенного дома.

Скала и море, думала она, вот в чем разгадка. Тайна этого города – в сочетании незыблемости и призрачности. Он ускользает от тебя! Шершавые своды мостов, камень, покрытый подушечками изумрудного мха, – что может быть долговечнее! Но снизу беззвучно поднимается вода. Молоко, разведенное с абсентом. Болотная зелень, заманчивость омута. Тихий плеск, тайна, вечное волшебство…

Венеция!

Стоило Вике произнести про себя имя города, как моторка заложила крутой вираж – и он показался вдалеке. Изменчивый, как море. Прекрасный, как небеса над его башнями и крышами.

Тишина, воцарившаяся за спиной, заставила ее обернуться.

Колька и Димка, забыв о распрях, смотрели, широко раскрыв глаза, на выросший из воды остров. Олег стоял за ними, прищурившись, и в эту секунду Вика поняла, что все будет хорошо. Напрасно она волновалась.

– Здесь люди живут? – недоверчиво спросил Колька. В первый миг ему показалось, что перед ними огромная декорация, но чем ближе подходил катер, тем яснее ощущалась настоящесть города.

– Живут, – отозвалась Вика. – Смотри – вон площадь Сан-Марко. Видишь, сколько там людей?

– Ага! А мы там будем гулять?

– Обязательно. Станем пить кофе с пирожными и бросать монетки в воду. И на гондоле прокатимся.

Димка подергал мать за рукав.

– Мам, а мам!

– Да?

– А что это там, на колонне?

Оба мальчика посмотрели на мать, не понимая, отчего она смеется.

– Вон там! – повторил Димка и для верности еще раз ткнул пальцем. – Видишь? Смотри! Смотри!