Охота на Лань. История одной одержимости
Шрифт:
– Что ты хочешь сказать, сын мой? Что Валентин и Джованна, твои брат с сестрой, которых ты знаешь с пеленок, черны душой, только потому что так решил какой-то монах, который с ними не перемолвился и словом? С чего вдруг ему нападать на моих детей? Задумывался ли ты над его побуждением?
– Он борется за чистоту веры… – начал было Джакомо, но отец перебил его:
– Чистота веры возможна только в монастырях. Пусть следит там за чистотой. Люди не могут вести монашеский образ жизни. Торговля, управление, продление рода – повсюду можешь найти грех, если захочешь. Жизнь всегда возьмет свое: мы грешны, уже рождаясь. Как ты думаешь, верующим важно, чье лицо у Мадонны? Нет! Спустя века никто даже знать не будет, кто позировал для фрески
– Ты не прав, отец, мы все боимся Медичи, а он напрямую нападает на Лоренцо…
– Боимся?! – синьор Альба вдруг вспылил. Он поднялся с трудом из кресла и ткнул пальцем в грудь Джакомо. – Если ты боишься, говори за себя. Лоренцо Медичи спас наш город, добровольно и тайком поехав к Неаполитанскому королю, который вместе с Папой планировал его убийство. Он прожил там три месяца и смог, слышишь ты меня? смог переубедить своего врага и сделать его своим союзником против Папы. Флоренция расцвела при нем еще больше, чем при его деде. Да, порой он жесток, но жесток с врагами. Но бояться его может только тот, кто затевает против него недоброе. Ты что, Джакомо, решил присоединиться к его врагам?
– Нет.
– Тогда я больше не желаю слушать эти речи в своем доме. Дочка, – Джованна подбежала к отцу и обвила его руками за шею, помогла сесть.
Синьор Альба как раз хотел перейти к делам, когда секретарь доложил о том, что граф делла Мирандола просит принять его.
– Рановато для разговора о квасце… или он передумал… Проси!
Войдя в кабинет, Пико делла Мирандола быстрым взглядом окинул семью Альба. Джакомо весь в красных пятнах, синьор Альба, несмотря на сердечное приветствие, еще сердит. Значит, тут шел спор. Джованна стоит рядом с Валентином, старается держаться, но в ее глазах беспокойство. Только Лоренцо спокоен и расслаблен.
– Граф делла Мирандола, боюсь, вы пришли жаловаться на моих рабочих.
– Вовсе нет, – граф изящно поклонился, и Джованна не смогла сдержать удивленного возгласа. Она вдруг поняла, кто скрывался за золотой маской.
– Что случилось? – синьор Альба посмотрел на свою дочь.
Джованна растерянно замерла: отец ничего не знал о происшедшем. Граф делла Мирандола смотрел ей прямо в глаза, чуть улыбаясь.
– Я наступил ей на ногу, – нашелся Валентин. Он почувствовал, что сестра по какой-то причине не сможет объяснить своего возгласа, но и сам не понимал ее. Когда отец отвернулся снова к графу и стал расспрашивать его дальше, Валентин попытался поймать взгляд Джованны, но она рассеянно смотрела в одну точку, пытаясь понять, как теперь определить делла Мирандола. Он спас ее, но она еще смутно помнила голодный хищный взгляд сквозь прорези в золотой маске. Или ей почудилось? Почему никак не удавалось определить его, почему все мужчины были так понятны, а этот представлял собой химеру, которая менялась в зависимости от ее чувств? Не она ли сама вдохнула в образ графа эту таинственность, опасность и яркий ум? не навыдумывала ли все на пустом месте… И может, не он был это вовсе. А ей бы хотелось, чтобы был он. Она накручивала на кисть золотой пояс, натягивала с силой, потом отпускала и повторяла снова. Может, так она себя сама то пугает, то отпускает? а не граф?
– Что ж, если вы всем довольны, что же привело вас сюда сегодня?
– Это вовсе не деловое предложение, поэтому я позволил себе прийти раньше срока. Скорее, речь пойдет о более личном деле.
Граф делла Мирандола опустил взгляд и стал похож на наказанного школяра.
– О личном деле? Хотите ли поговорить со мной наедине?
– Как вы пожелаете, но ваша семья мне нравится, и просьба моя, возможно, касается всех вас, – тут он поднял взгляд и посмотрел на каждого по очереди. – У меня было время узнать вас всех ближе. Несмотря на те слухи, что ходят по городу, несмотря на проповеди фра Савонаролы, я знаю, что дети ваши, мессер Альба, прекрасны и чисты. Умны и образованны. Вы – настоящая семья, любящая и верная. Увы, моя семья так далеко от меня, что я скучаю по семейному теплу. Потому-то и решил вести дела с вами. Но… вынужден признать, что единожды упавшее на благодатную почву семя пустило корни так глубоко, что не только тепло солнечных лучей вашей семьи привело меня сюда сегодня, но и любовь, что расцвела в душе.
Сердце болезненно сжалось, и Джованна замерла. Граф делла Мирандола был прекрасен в своем смирении и признавался так искренно, что даже насмешливый Лоренцо остолбенел. Видеть своими глазами, как светило философии, гений и самый умный человек современности опускается на колено перед отцом, чтобы просить руки его сестры… Его сестры! Лоренцо переводил взгляд то на отца, то на графа.
– Граф, прежде чем вы попросите руки моей дочери, я вынужден отказать вам, потому что она помолвлена, – мягко остановил его синьор Альба.
Граф побледнел, опустил взгляд, сжал руки в кулаки и снова поднял голову.
– Я не знал. Я узнавал повсюду, я думал…
– Это еще не оглашено, но мы уже обговорили все с семьей ее будущего жениха.
– Прошу вас, мессер Альба… будьте милосердны, подумайте, возможно, вы все-таки поменяете решение, – он повернулся к Джованне. – Прошу, госпожа…
Джованне хотелось плакать. Она словно оказалась в ловушке: к графу ее склоняло многое, а к Раулю Торнабуони совсем ничего. Но она знала, что должна ответить смиренно.
– Мне искренне жаль, но я подчиняюсь решению отца.
Во взгляде графа было море любви и отчаяния, и он снова обратился к синьору Альба:
– Прошу вас… Обещаю, она будет счастлива со мной. Мне не нужно приданое Джованны, вы знаете, как я богат. Я отдам за нее квасцы, земли, что захотите, но без нее моя жизнь не имеет смысла.
– Вы хотите купить мою дочь? обменять ее, как лошадь?
– Нет! Я… я…
– Отец, граф имел в виду не это! – попытался вступиться Джакомо. Лоренцо тоже шагнул, чтобы вмешаться, но синьор Альба жестом остановил его:
– Прошу вас покинуть наш дом, граф. Если вы пожелаете, мы оплатим каждый грамм квасца, но моя дочь не продается и не обменивается.
Граф делла Мирандола медленно поднялся. Он был бледен, глаза лихорадочно горели.
– Мне жаль, мессер Альба, что вы не так меня поняли. Я люблю вашу дочь. Люблю вашу семью. Я прошу вас подумать над моей просьбой.
Он повернулся к Джованне и смотрел на нее, в отчаянии считая секунды. Известие о помолвке стало слишком сильным ударом. Он чувствовал, что необходимо обдумать, все обдумать как следует, но не мог оторвать взгляда от Джованны. Красавица была печальна, глаза полны слез, ее братья сочувственно смотрели на него. Как ощущает себя тот, кто надеялся на Царствие Небесное, но вдруг был оставлен за воротами, лишь издалека наблюдая за Раем? Даже ему не понять отчаяния Пико от отказа. Он все предусмотрел. Все рассчитал. Но потерял ее.
Но он найдет способ переубедить семейство Альба, пока еще не поздно. Пока еще Лань может стать его добычей. Он медленно повернулся и вышел.
Едва за графом закрылась дверь, Лоренцо бросился следом. Валентин, увидев, что сестра расстроена, без лишних вопросов обнял ее и прижал к себе. Но все же ему было горько, что Джованна очаровалась графом, а не Раулем Торнабуони. Он чувствовал ее нежелание этой помолвки и то, что ей не нравится, когда он слишком много говорит о Торнабуони. И теперь он понимал причину.