Охота на мачо
Шрифт:
– Я в кассы. Есть у меня там один надежный прихват. Времени, конечно, в обрез, – он взглянул на часы, – но бронь – великая штука.
– А также блат и деньги, – с улыбкой подхватил Леонид.
Охотник недовольно посмотрел в затылок партнера.
– Да, и это тоже. Короче, я, как только управлюсь, сразу отзвонюсь. А ты от Лени ни на шаг…
– Как скажешь, милый.
– Я тебя обожаю. Могу спорить, что из тебя получилась бы самая идеальная и покладистая жена в мире.
– Мне можно расценивать это как предложение? – лукаво прищурилась Людмила.
– Все может быть.
Леонид припарковал
– Подожди, Миша. – Она взяла его под локоть. – А как же виза и все такое?
Он только улыбнулся. Леонид уже поставил автомобиль на сигнализацию и приблизился к ним.
– Для бизнесменов, часто пересекающих заветный рубеж, таких проблем не существует, – с ходу подключился к беседе он. – Дайте мне ваш паспорт, Людочка. И ни о чем не беспокойтесь.
Она и не думала беспокоиться. Раскрылась миниатюрная дамская сумочка из плотной светло-коричневой кожи, и документы Людмилы перекочевали в руки Леонида. Он вложил в них и билет, после чего все вместе сунул в задний карман своих брюк.
– Мои бумаги у тебя? – Охотник кивнул на «дипломат» в левой руке Леонида.
– Все здесь.
– Тогда расходимся.
Они вошли внутрь здания шумного и гомонящего на разные лады аэропорта. Кто-то суетился, подхватывал чемоданы и бежал в нужном направлении, кто-то, напротив, сонно восседал в зале ожидания. У каждого присутствующего в Шереметьеве были свои дела, свои интересы. А также свой собственный темперамент и определенные яркие черты характера. Аэропорты и вокзалы – самое идеальное место познать жизнь во всем ее многообразии.
Охотник притянул Людмилу к себе и поцеловал ее в губы. В последний раз! Интересно, как бы она повела себя, если бы знала, что это его последний поцелуй, адресованный именно ей? Вопрос, на который не суждено было получить ответ.
– Не скучай. – Он легонько коснулся пальцами ее подбородка с манящей ямочкой. – Я скоро.
– Я все равно успею соскучиться. – Людмила капризно надула губки.
– Приятно слышать.
Он улыбнулся. Затем развернулся, автоматически поправил ворот рубашки и двинулся в левую сторону к кассам аэропорта. Леонид взял девушку за руку, и они пошли вправо, к турникетам.
Не дойдя всего какой-то метр до касс, Охотник оглянулся и решительно свернул в сторону застекленного бара. Сверился с наручными часами. Высокая женщина с каштановыми вьющимися волосами и широко распахнутыми глазами, занимавшая свое рабочее место за стойкой, встретила его улыбкой. Он ответил ей тем же.
– Пятьдесят грамм «Абсолюта», апельсиновый сок и кофе.
Она исполнила заказ. Не отходя от стойки, он подхватил пальцами рюмку на высокой ножке и опрокинул ее содержимое в рот спокойно, без всяких лишних эмоций на лице. Запил апельсиновым соком. Половина ярко-оранжевого напитка осталась в стакане, но он отодвинул его в сторону. Потянулся к чашке крепкого кофе.
– А можно добавить еще ложечку сахара? – попросил он глазастую барменшу.
– Конечно.
Он расплатился и вместе с кофе переместился к столику у окна. С этого места он мог видеть происходящее на улице и в здании аэропорта. Вынул из кармана пачку сигарет.
Ровно через двенадцать минут он позвонил Людмиле на мобильный:
– Привет, солнышко? Где вы?
– Миша, что происходит? – Она была немного взволнована. Не в панике, конечно, но… – Леня сказал мне, что мы не летим во Францию. Он говорит…
– Знаю-знаю, малыш. – Он подпустил в свой голос как можно больше теплоты. – Мы летим сначала в Самарканд. А уже оттуда в Лион. Все правильно. И ты совершенно напрасно так пугаешься…
– Я не пугаюсь! – Она хорохорилась перед ним. Не хотела показаться трусихой. Боялась, глупая, что он вдруг станет относиться к ней как-то иначе. – С чего ты взял? Просто… Ты достал билеты? Уже объявили посадку на тот рейс до Самарканда, Миша…
– Солнышко, я сам нервничаю. Сейчас тут… Подожди секунду.
Он положил включенный телефон на стол, хлебнул кофе, глубоко затянулся табачным дымом. Девушка с каштановыми волосами отпускала за стойкой какому-то грузному, обливающемуся потом мужику пиво. Пять или шесть полуторалитровых баллонов. Тот старательно рассовывал это добро в полиэтиленовый пакет, основательно готовился к предстоящему перелету. Охотник снова поднял со столика мобильник:
– Алло! Малыш, давай я перезвоню буквально через минутку. Сейчас оформят билет. О’кей?
– Ладно.
Он сверился с часами. Еще семь с половиной минут. В крайнем случае восемь. Кофе кончился. Мужик с пивом ушел. На улице к стоянке у здания аэропорта подруливало одно такси за другим. Из них выскакивали люди, волокли на себе багаж. Из здания тоже выбегали мужчины и женщины с вещами, призывно махали таксистам. Последние же, казалось, не упускали из виду ни одной мелочи. Ни одного потенциального клиента. Трудились на совесть.
Охотник снова закурил, наблюдая за тем, как женщина с двумя детишками детсадовского возраста суетилась на подъездной площадке, отчаянно стараясь и уследить за обоими своими чадами, и не растерять баулы. За последующие пять минут мобильник Охотника звонил трижды, высвечивая на дисплее имя Людмилы. Но он не брал трубку. По истечении шестой минуты позвонил сам. К этому моменту рядом с озабоченной матерью двух детей нарисовался высокий детина в синей бейсболке, с небритым широкоскулым лицом. По тому, как женщина бестактно огрела его по плечу одной из зажатых в руках сумок, Охотник понял, что это ее благоверный, заскочивший куда-то и отметивший небольшим возлиянием прибытие в сердце России.
– Малышка, это я! Порядок! Полный порядок! Билет у меня. Где вы?
– Почему ты не брал трубку, Миша?
– Оформлялся…
– Мы уже идем к самолету. На посадку… Нам садиться?
– Конечно, – бодро откликнулся он. – Я уже двигаюсь к вам. Поднимайтесь на борт…
– А ты успеешь?
– Если меня не подведут крылья, на которых я всегда лечу к тебе, милая, – отшутился он. – Я люблю тебя. Дай-ка трубочку Леониду.
Она не заставила его ждать. Легкое шуршание, а потом мужской голос: