Охота на миллиардера
Шрифт:
— Я в душ, — медленно отлипаю от мужчины и проскальзываю за перегородку.
Мне нужно спрятаться, исчезнуть из виду, чтобы не принимать никаких решений. Если он покинет «Студеную Гуту», значит, так тому и быть. Это будет его выбор. Я не покажу виду, что мне неприятно и слегка обидно. Конечно, противно считать себя какой-то там «прослойкой», почти что «прокладкой» между моделями. Но ничего не поделаешь. Захотела сама. Знала, куда полезла. Могла бы сопротивляться, а не целовать его в ответ. Поэтому никаких лишних телодвижений. Если уйдет, то будем считать, что Полянский ушёл с передовой, отступил.
За мной Полянский в душ не идет. Понимаю, мыться вместе —
Разговор с Виктором обещает быть неприятным, но так бывает, и Полянский здесь совершенно не причем. У нас была симпатия, но этого явно мало. Особенно после той страсти, которая накрывает меня с головой рядом с олигархом. Виктор достоин взаимности, а не партнерши избегающей с ним интимной близости. Плюс, меня все еще коробит то, что он уснул, бросив меня на празднике. Я слегка разочарована, даже возмущена подобным поступком. Он не мог не знать о вкусах хозяев дома, и все равно таскался между гостями, даже после того, как две пиявки присосались ко мне, закармливая шашлыком и обливая вином.
Неприятный разговор с Виктором, который так и не пришел ко мне на помощь, отходит на второй план — сейчас мысли занимает другое. Очевидно, что если мы с Виктором расстанемся, то с олигархом больше никогда не столкнемся. Повода оказаться на одном и том же празднике у нас больше не будет. В «McDonalds» никелевые магнаты не ходят.
Хмурюсь, отодвигая пластиковую перегородку. Делаю шаг вперед и от подобных размышлений теряю равновесие, нелепо взмахивая руками и изо всех сил стараясь не упасть. Внутри немного странно, как будто зябко. Ну нет, в голове не укладывается. Не может меня это расстраивать. Беру себя в руки. Быстро и ловко обтираюсь полотенцем. Кожа становится красной и немного покалывает.
Человек подобного плана не мог зацепить меня. Чем? В нем же нет ничего хорошего, ну разве что несколько положительных качеств, и те больше связаны с бизнесом. Ну красивый, да, кто же спорит? А еще он хорош в постели. Ладно, он очень хорош. Мотаю головой. Вздыхаю, закрывая глаза. Он очень-очень хорош в постели. Мокрое полотенце летит в корзину, и я беру новое, обматываясь и затягивая на груди крупный узел. Влажные волосы спадают на плечи.
Со школы я училась анализировать происходящее. Мысленно составлять список, выкидывая все ненужное. Определить, чего больше: плохого или хорошего. В голову сразу приходит красотка с голой грудь, возлегающая у бассейна. Дарья! Вот о ком надо думать. А ведь еще есть другая, постоянная, имя которой я забыла. Тело моментально стынет. Все становится на свои места, и симпатия к Полянскому улетучивается. Сейчас он поедет домой, на Рублёвку, куда уже доставили его Дарью, и после меня он трахнет ее. Точно так же ловко и умело. Неприятно… Вроде бы ничего нового я не осознала, но давит как-то противно внутри, будто долго-долго бежала по глубокому снегу и задохнулась. Он спит с ней и еще с десятком других женщин, просто отчего-то
Совсем неприятно. Я на минуту закрываю глаза и вдруг понимаю, как же мне паршиво внутри! Все-таки секс без отношений — это не мое. Прыгать на мужике, чтобы занять десятое место в списке его любовниц — вот уж увольте! Уговариваю сама себя. Так что хорошо, что он уехал. Так проще, удобнее и комфортнее для нас обоих. Ну переспали из-за переизбытка эмоций, с кем не бывает? Он эффектный и необыкновенно яркий мужчина, который за холодной уверенностью прячет сильную страсть, подобная пылкость сведет с ума любую. Вот я и повелась. Я всего лишь слабая женщина, которой нужен сильный мужчина.
Съем что-нибудь вкусненькое, здесь наверняка забит холодильник, и лягу спать. А утром придумаю, как быстрее добраться домой. Когда мне еще удастся провести ночь в домике олигарха? В моем распоряжении целая вилла, можно бегать голышом, валяться в ванной и есть красную рыбу, закусывая икрой.
Решительно захожу в гостевую спальню, примыкающую к ванной, и, распахнув дверь, в шоке замираю. У бревенчатой стены на широкой кровати с массивной спинкой и толстыми резными деревянными ножками я обнаруживаю Полянского. Он полулежит на горностаевом, вышитом золотом покрывале, что-то внимательно изучая в своем серебристом MacBook Pro. Уверена, где-то здесь есть еще одна огромная ванная с джакузи и золотым унитазом в центре. Мокрый после душа и обёрнутый, как и я, полотенцем, он сладко зевает, потягиваясь. Ну здравствуйте, приехали. Разве он не должен властно покидать дом, досрочно скрываясь от случайной половой связи? Неужто он планирует спать со мной в одной постели? Ну все, теперь в лесу сдохнет что-то крупногабаритное, а цены на нефть упадут до критической отметки.
А что делать мне? Я должна уйти в другую спальню, чтобы не расстроить барина? Или остаться и изобразить весёлую барышню, желающую развлечь его грязными танцами? Как же сложно с этими олигархами. Вот, например, дальнобойщики — они же всему подряд радуются. Улыбаются и говорят, что думают, засыпают комплиментами. У этого все иначе. О чём он думает, по лицу понять невозможно. Его красивая физиономия всегда одинаковая: хмурая и высокомерная.
— Ты что там застряла, ночная бабочка? Я уж думал уснула лицом в воду от переизбытка впечатлений. Хотел спасать, кинуть круг с уточкой.
— Вы сама галантность, господин Полянский, — кривлюсь в презрительной усмешке, небрежно скрещивая руки на груди.
— А может я соскучился, — не отрываясь от экрана компьютера.
— Вот уж вряд ли. Я не верю в барабашек, не верю в телепатию, не верю шаманам, не верю в инопланетян, не верю в карты, в гадания, в снежного человека. Ах, да, еще я не верю в то, что у Руслана Владимировича Полянского есть хоть какие-то чувства.
— Вечно ты думаешь обо мне хуже, чем я есть на самом деле, — хмурится, поднимает голову и мрачным, пронзительным взором сканирует меня.
— Отлично, убеди меня, олигарх, что я не права.
— Делать больше нечего, — возвращается к экрану, набирая что-то на клавиатуре.
— Когда у тебя, олигарх, в последний раз были серьезные отношения с одной-единственной представительницей женского пола? В школе?
Задумывается, вспоминая.
— В детском саду, в старшей группе мне нравилась девочка, которая занималась гимнастикой с двух лет. Ох и гибкая же она была, — ухмыляется, всё это доставляет ему удовольствие.
Развожу руками и пожимаю плечами, затем поправляю полотенце, завязывая узел потуже. А я еще переживала, что этот гад уехал.