Охота на монстра
Шрифт:
В итоге монтаж двигателя заканчивали вчетвером, причем Славцев и Лутченко шатались так, словно их трепало сильным ветром.
– Готово!
– наконец сказал Ризе, и его помощники тут же осели на пол: и Анатолий в маске, и Андрей.
За пределы смертельно опасной зоны обоих вытащили механики. Славцев даже отключился, а когда пришел в себя, его спутники сидели кружком и обсуждали собственные перспективы.
– Не знаю, не уверен, - задумчиво произнес Ризе, как раз в тот момент, когда Андрей очнулся.
– Никто не даст гарантию. Тесты не прогнать, пробного полета, надо полагать, не будет.
– Не будет, - вяло, медленно
– Пробного полета не будет. Грузим в салон все баллоны с кислородом, аккуратно. Грузим фонари, воду, пищу, аптечку. Стартуем, пока не затянуло в воронку. Я поведу… Я сейчас… только пару минут…
– Ты полежи, полежи!
– успокоил боцман.
– Мы поняли, Андрюша! Все погрузим…
Настало время и для Славцева попробовать «химию» Лутченко. Проглотив утилизатор кислорода, командир почувствовал себя немного увереннее - палуба перестала раскачиваться под ногами. Спустя десять-пятнадцать минут Андрей даже смог принять участие в перетаскивании необходимого снаряжения, хотя к тому времени его товарищи затащили на катер почти все из «списка жизни».
– А вот еще кое-что, - Франтишек Букач аккуратно сложил за баллоны, в конец грузового отсека, лазерные ружья, по одному на каждого члена экипажа.
– На кого охотиться будем?
– то ли пошутил, то ли поинтересовался Славцев, проверяя, все ли забрались в пассажирскую капсулу.
Защитный колпак опустился на салон. Система контроля неуверенно пискнула, извещая о герметизации швов и стыков.
– На Памелу!
– абсолютно серьезно ответил боцман.
– Не жалко зверюшки?
– пальцы Андрея пробежали по пульту.
Капитан поморщился, убедившись, что контроль-цепи аварийного катера работают плохо. Выполнить предполетные тесты не было возможности.
– Ни капли!
– мрачно ответил Франтишек.
– Эта стерва детей Ника не пожалела! У него двое, между прочим! Коля Атаманов только-только собирался младшего в школу отправить!
Андрей запустил чудо-двигатель Карла-Хайнца Ризе на прогрев - осторожно, как никогда ранее.
– Так что, парни, если выживу, - угрюмо подвел итоги боцман, - эти лазерные штучки мне пригодятся! Будет охота на крупную дичь! Охота без правил!
– Для начала попробуем выжить!
– сквозь зубы отозвался пилот.
– Счастливый билет нам никто не выписал. Впрочем, на «Осле» у нас нет ни единого шанса, а здесь - хоть что-то. Молитесь, ребята! Стартуем…
15 апреля 2110 года
– Дамы и господа! Уважаемые коллеги! В случае с нашим пациентом, Юргеном Шлиманом, был выявлен целый комплекс неблагоприятных внешних воздействий, каждое из которых - даже по отдельности - способно ввергнуть человека в состояние комы. Я вкратце перечислю самые общие факторы, с которыми пришлось столкнуться научному персоналу клиники в начальный период лечения этого воистину уникального пациента…
Герхард Липински - врач, три года жизни отдавший тому, чтобы проверить новейшие, самые передовые методики на Юргене Шлимане, - скептически усмехнулся. Чуть изменил позу, подпер голову кулаком.
Он знал каждое слово доклада наизусть. Доклада, который должен был принести профессору Липински общегалактическую славу.
– Итак, коллеги. Во время научного эксперимента на космической станции «Медуза» произошла техногенная катастрофа, но этого вопроса мы касаться не будем.
Произошел мощнейший «выплеск» электромагнитной энергии… да простят меня коллеги-физики за не совсем корректное описание случившегося на «Медузе» процесса. Меня, как врача, интересует не математически точное отражение сути эксперимента, а факт, что Юрген Шлиман оказался в сверхмощном импульсном поле. Которое, конечно же, не могло не воздействовать на мозг пострадавшего человека.
Итак, коллеги, мы имеем дело с апоплектической комой - той разновидностью, что развивается при острых нарушениях мозгового кровообращения. Однако я бы также рискнул добавить сюда и травматическую, хотя в обычном случае таковой считают кому, обусловленную поражением центральной нервной системы вследствие черепно-мозговой травмы. Кто-то скажет: непосредственного удара по голове не было. Физически на черепной коробке нет следов воздействия тяжелыми «материальными» предметами, такими как молоток, кирпич или нечто подобное.
Однако, думаю, со мной согласится любой: мощнейший электромагнитный импульс способен причинить мозгу гораздо более серьезную травму, нежели молоток…
Итак, кома апоплектическая и травматическая одновременно. Но это далеко не все, дамы и господа! К «букету» следует добавить парочку разновидностей эндокринного поражения: вследствие некорректной работы нескольких отделов мозга в организме нашего пациента произошло нарушение метаболизма - наблюдались как недостаточный синтез одних гормонов, так и передозировка других. Проще говоря, внутренняя «фабрика» Юргена Шлимана вышла из строя, она перестала понимать, чего и сколько следует производить для нормальной функции организма.
Чуть позднее на это наложилось токсическое воздействие, а конкретнее и вернее - гипоксемическая кома, связанная с недостатком кислорода, и респираторный шок, обусловленный недостаточностью внешнего дыхания.
Да- да, уважаемые друзья! В тот момент, когда спасатели обнаружили Юргена Шлимана внутри одного из маневровых ботов, наш пациент находился в состоянии клинической смерти. Возможно, к вышеописанному следовало бы добавить и термическое поражение, произошедшее из-за мгновенного, но очень короткого перегрева организма. Как известно, лучи сверхвысоких частот мы используем в домашних микроволновых печах для быстрого приготовления продуктов. По нашим оценкам, нечто подобное могло произойти с Юргеном Шлиманом, он словно бы на сверхкороткие доли секунды оказался внутри микроволновой печи.
Итак, пациент поступил в нашу клинику в состоянии комы четвертой степени, или, иначе говоря, запредельной. Наблюдались полное отсутствие рефлексов, атония мышц, неестественно низкое артериальное давление, прекращение дыхания.
Тесты, проведенные нашим коллективом в первые часы изучения пациента, показали отек оболочек, повышение внутричерепного давления, неравномерное кровенаполнение головного мозга, точечные кровоизлияния, признаки набухания мозга.
Думаю, профессионалы способны в полной мере прочувствовать, сколь тяжелый пациент оказался в руках научного коллектива. В первые месяцы лечения у Юргена Шлимана наблюдалось полное отсутствие реакции зрачков на свет, кожные и сухожильные рефлексы не проявлялись, температура тела была значительно понижена против нормы, дыхание осуществлялось посредством аппарата искусственной вентиляции легких.