Охота на охотников
Шрифт:
В это время мимо них, по противоположной стороне шоссе, в направлении Минска прошла колонна из трех фур, и хотя машины, идущие из Москвы, их не интересовали, Илья все же проводил колонну оценивающим взглядом:
– Неплохо бы в этих фурах малость пошуровать. А вдруг там что-нибудь есть?
Левченко увидел "канарейку" издали, привстал на сиденье, пытаясь через плечо Стефановича всмотреться в двух людей, наряженных в пятнистую теплую форму. Он больно ухватил Стефановича рукой за плечо.
– Слушай, старшой,
В ответ Стефанович упрямо мотнул головой.
– Нет!
– Он знал, что делал. Добавил незнакомым, металлически зазвеневшим голосом: - Смотри и запоминай!
Левченко перевалился через спину водителя, приник к боковому стеклу, поскреб по нему пальцами, словно бы ему было плохо видно. Неожиданно застонал. Громко, жалобно, словно сердце его забилось заполошно, гулко, отозвалось стуком сразу во всем теле.
– Ну?
– нетерпеливо спросил Стефанович.
– По-моему, это они, - шепотом, - у него неожиданно пропал голос, проговорил Левченко, - вот блин! Точно они!
– Посмотри внимательнее!
– Они!
– Не ошибаешься?
– Они!
Колонна из трех фур с грохотом, поднимая высоким столбом поземку позади себя, прошла мимо осевшего на одно колесо "жигуленка" - Стефанович не сбавил скорость не то чтобы на какой-нибудь километр, а даже на метр.
Левченко обессиленно опустился на сиденье и дрожащей рукой стер пот, проступивший на лбу.
– Они, - проговорил он растерянно, - они, - приложил пальцы к трясущимся губам и повторил заведенно: - Они... Они...
Стефанович продолжал гнать машину. На громоздкой длинной фуре где попало не развернешься, одно неверное движение руля - и может закупориться все Минское шоссе, а разворачиваться надо было немедленно.
– Они... Они...
– раз за разом неверяще твердил Левченко. Потянулся рукой к помповому ружью, лежавшему у него за спиной, на спальной полке кабины.
– Погоди, - Стефанович ухватил его за запястье, - ещё рано.
До разворота пришлось ехать километров десять. На шоссе мела так называемая низовая метель, подчищала сор на земле, облака вновь немного раздернулись и проглянул светлый треугольный глаз. Стефанович приложил ко лбу ладонь, недовольно шевельнул ртом: сейчас свет им совсем ни к чему, сейчас чем темнее, тем лучше.
Но выбирать, как говорится, не приходилось. Стефанович взял рацию.
– Мужики, приготовьтесь!
– приказал он.
– Что, есть цель?
– обрадованно вскричал Рашпиль.
– Вроде бы. Третья машина, вы меня слышите?
– Слышим, слышим, - готовно отозвался Синичкин.
– Все понятно?
– Без всяких дополнительных слов!
– Голос Коли тоже звучал обрадованно.
– Объявляю готовность номер один, - грозно произнес Стефанович. Вопросы есть?
– Вопросов нет, - сказал Рашпиль.
– Вопросов нет, - повторил за Рашпилем Синичкин.
Стефанович одной рукой оттянул резиновый коврик под ногами, выдернул оттуда автомат, потом один за другим извлек два тусклых, видавших виды рожка с вылезающими из рабочей части новенькими желтоватыми патронами. С маслянистым сытым щелком загнал один рожок в автомат, второй положил рядом.
– Теперь можешь доставать свое ружье, - сказал он своему соседу.
С хрустом потянувшись, будто на занятиях по гимнастике, Левченко вытащил из-за спины помповое ружье, оценивающе подержал в руке.
– Надо было бы мне, дураку, приклад перевинтить...
– Поймав вопросительный взгляд Стефановича, пояснил: - Этот приклад - обычный, ружейный, а есть ещё пистолетный, очень удобный, - снимаешь винт и ставишь пистолетную ручку. Ружейный - для охоты, пистолетный - для самообороны. Так написано в инструкции.
– Перевинти, - сказал Стефанович, - у тебя есть ещё семь минут.
Левченко меленько, будто ребенок, покивал - он нервничал, лоб у него вновь окропился потом. Закусил нижнюю губу. Больно закусил. Это подействовало на него отрезвляюще.
– Во-первых, перевинчивать поздно, - сказал он, - а во-вторых, пистолетной рукояти у меня здесь нет. Все у Егорыча.
Стефанович потянулся к рации, щелкнул выключателем:
– Вы меня слышите? Хорошо слышите?
– Я слышу хорошо, - отозвался Рашпиль.
– Я тоже хорошо, - сказал Синичкин.
– Зады от напряжения мокрыми ещё не стали?
– Ты, старшой, как командир подводной лодки, у которой в плавании открутилась главная пробка.
– Бери круче - вода проступает через центральный винт, - говорил Стефанович спокойно, четко, даже весело - хотел вселить в своих подопечных уверенность. Собственный голос действовал успокаивающе и на него самого.
Скорость Стефанович продолжал держать прежнюю, обочина сливалась с лентой шоссе, под колесами фуры басовито гудел обледенелый асфальт, небо, устремляющееся к земле, опасливо приподнималось, лицо у Стефановича было почти неподвижным - в отличие от Левченко он умел владеть собой.
С другой стороны, Левченко можно было понять - он сейчас словно бы вновь переживал то, что уже было пережито. Шрам от веревки на запястье у него затянулся, а вот та рана, что была оставлена в душе, затянется ещё очень нескоро - будет долго кровоточить, сочиться противной сукровицей, беспокоить по ночам...
Левченко выбил из вороненого помпового подствольника один патрон, скрупулезно осмотрел его, удовлетворенно кивнул, потом выбил другой, также внимательно оглядел - вначале лаково-желтую круглую точку капсюля, потом горлышко гильзы, из которой безобразной темной дулей торчал свинцовый жакан, - остался доволен и вторым патроном, выбил третий.