Охота на охотников
Шрифт:
К старику Арнаутову поехали на метро: машину Каукалов теперь оставлял у деда в гараже - рекомендациям Ольги Николаевны следовал неукоснительно. Вообще-то Ольга Николаевна была права - если они с Илюшкой будут приезжать домой на машине, то это в конце концов обязательно привлечет внимание окружающих: слишком уж много живет в их доме разных любопытных бабушек, тетушек, кумушек, и каждая обязательно сморщит лоб с озадаченным видом: "Откуда это у Женьки Каукалова персональное авто?" - и пойдет с этим вопросом доискиваться истины.
Дед Арнаутов встретил гостей хмуро, бросив: "Пошли со мной!", повел Каукалова с Ароновым в гараж.
В гараже ткнул пальцем в багажник "семерки":
– Открывай!
Каукалов открыл, мелькнула невольная мысль: "А вдруг в багажнике труп и его надо прямо сейчас, не медля ни минуты, вывозить из города? Тьфу!" Но трупа в багажнике не было. На чистом резиновом коврике лежал автомат. "Калаш", родной "калашников". Каукалов не сдержал улыбки, вопросительно глянул на старика Арнаутова, протянул руку к автомату. Арнаутов одобрительно наклонил голову, произнес сухо и бесстрастно:
– Под резиновым ковриком - второй.
Под резиновым ковриком действительно лежал второй "калашников". Если первый был уже тусклый, потертый, побывавший в деле, с царапинами на стволе и ложе, то второй автомат был совершенно новенький, ещё в смазке и в прилипших к деревянному прикладу обрывках прозрачной оберточной бумаги.
– Поезжай куда-нибудь в лес, проверь, - старик хлопнул ладонью по ребру багажника, потом нажал пальцем на кнопку замка, словно бы проверяя, защелкнулся запор или нет, - а заодно и корешку своему малоопытному покажи, что это за сало в шоколаде - автомат и с чем его едят.
– Понял, - сказал Каукалов.
– Где патроны?
Старик Арнаутов, кряхтя, развернулся, подошел к железному шкафу, встроенному в кирпичную стенку - она была специально сложена с внутренней стороны дюралевого гаража, поковырялся ключом в сейфовом замке, со скрежетом открыл одну из тяжелых створок, вслепую пошарил на полке шкафа. Достал один рожок, кинул Каукалову: "Держи!" Каукалов ловко поймал рожок. За первым рожком старик достал второй, но кидать не стал - отдал прямо в руки с торжественными словами, будто награждал орденом:
– Вручаю ещё один.
– Для пристрелки двух рожков мало будет.
– Каукалов подкинул в руке один рожок, потом второй.
– Хватит этого. Патроны денег стоят, - проворчал Арнаутов, - а я даю бесплатно. Но в следующий раз буду высчитывать из твоего кармана... Ясно?
"Жмот!
– выругался про себя Каукалов.
– На такое дело денег жалеет. От этого автомата, может, жизнь моя будет зависеть... И твое, старый пехальщик, благополучие".
– Нет так нет, - пробормотал угрюмо.
– И нечего мне лекции читать!
– Пристрелять надо всего один автомат. Новый, - миролюбиво произнес старик Арнаутов, словно не замечая резкости Каукалова, - второй-то пристрелянный... Чего на него в таком разе деньги тратить, спрашивается? Он зарабатывать деньги должен - за-ра-ба-ты-вать!
– по слогам, медленно повторил старик и, будто учитель, недовольный своим подопечным двоешником, гневно вскинул голову.
– А не тратить!
"Ладно, скажу лысой бабели, она тебе живо репку открутит, - решил про себя Каукалов, - не может быть, чтобы ты, старый пряник, был для неё дороже, чем я. За-ра-ба-ты-вать, - передразнил он старика.
– Взять бы тебя один раз на дело вместо Илюшки - живо бы в штаны наделал".
– Не слышу восторга.
– Арнаутов пытливо глянул на Каукалова - видать, что-то почувствовал либо прочитал каукаловские мысли, смущенно прохрюкал что-то в кулак и снова распахнул дверцу своего тяжелого железного шкафа. Пошарил там и достал плоскую пол-литровую фляжку виски с косо приклеенной красной этикеткой, протянул Каукалову: - Держи! Когда отстреляетесь глотнете по чутку.
Все-таки иногда в старике возникало что-то положительное, способное растрогать собеседника.
Но Каукалов не растрогался, он хотел было вообще отвернуться от деда Арнаутова, но понял, что это слишком, и нехотя, медленно, нарочито медленно, протянул руку к фляжке.
– Это я от чистого сердца, - сказал старик Арнаутов, - от себя лично!
Решили ехать по Минскому шоссе, которое уже изучили, как детскую площадку перед собственным домом, когда под стол пешком ходили, - здесь им был известен каждый поворот, даже каждая отметина на асфальте. Огнедышащий "Змей Горыныч", лихо глотающий асфальт, исчез - видать, его передвинули на другое место, хотя дорожные строители, наряженные в яркие оранжевые жилетки, трудились, как и прежде, - сновали по шоссе, будто муравьи, что-то доделывали.
Осень за прошедшую неделю заполыхала вовсю, всеми красками, зеленых цветов в подмосковном лесу почти не осталось - даже ели с соснами покрылись каким-то коричневым старческим налетом, стали грустными, задумчивыми.
– Мы допустили ошибку, - качнул головой Каукалов, - что выехали на Минку, - привычка сработала. Вот черт!
– Привычка - вторая натура, - не замедлил вставить Илья.
Каукалов поморщился.
– Надо бы в сторону уйти, на Новорижское. Вот где глухих мест действительно полным-полно.
– Нет ничего проще - через Одинцово направо и дальше - обходными путями.
Так они и сделали. Через полчаса нашли глухое место в овраге, по сырому глинистому дну которого бежала мутная струйка воды. Было тихо, кругом словно бы все вымерло - ни одна птица не подавала голоса. Даже ворон и сорок, и тех не было слышно. Хотя от машины отошли всего ничего - метров двести, не больше. Каукалов забрал из багажника оба автомата.
Аронов с опаской покосился на оружие. Каукалов усмехнулся.