Охота на рэкетиров
Шрифт:
— Постой-постой… Хочешь меня? — Мила впивалась в лицо Шрама, но с таким же успехом могла бы попытаться прочитать мысли куска гранита.
— Хочешь!? — с нажимом повторила Мила. — Я же вижу, что хочешь, — она похотливо повела бедрами. Вышло не очень, не та была ситуация, но в положении Милы Кларчук и это был героизмом, если не что-то большее.
— Давай, — страстно попросила Мила. — Развяжи меня. Я тебе все дам. Я тебе такое сделаю, чего никто никогда не делал. Вот увидишь! Развяжи, пожалуйста.
Филя тупо пялился на женщину. Пошатнулся опять, махнув бритвой над беззащитным животом. Мила конвульсивно дернулась. Филя улыбнулся этому движению широкой улыбкой идиота.
— А мне и так нормально. Я тебя трахну, а потом зарежу. Или сперва зарежу, а потом трахну. Тебе как нравится?
Филя занес бритву и сделал второй шаг.
— Постой, — громко повторила Мила. — Постой. Бонифацкий не разрешал
Филя приостановился, напрягся лицом, как будто бы пытаясь поймать какую-то мысль.
— Мы с Винтарем болт ложили на Бонифацкого, — проговорил он наконец. — Бонифацкий — вшивый слизняк. А мы с Огнеметом — крутые.
— А где Витряков? — спросила Мила, выбарывая у наркомана какие-то секунды.
— Винтарь? — Филя почесал за ухом. — А Винтарь уехал. Нету тут Винтаря.
— Позови Бонифацкого, — попытала счастья женщина.
— А он тоже уехал, — осклабился Шрам. — Мы тут одни с тобой.
Он сделал третий шаг и теперь нависал над Милой.
— Постой! — взвизгнула Мила. — Подожди! Если ты убьешь меня до приезда Витрякова — Витряков убьет тебя.
— Пополам ему, — спокойно ответил Филя. — Им обоим пополам.
Он наклонился и сжал пальцами ее левый сосок. — Мы втроем уезжаем. На моря. Я, Боник и Винтарь. Так что — пополам им, что я с тобой сделаю. Ты кричи, — подбодрил он Милу Сергеевну, — стены тут толстые, хрен кто услышит, а мне приятно.
— Мудак! — взвизгнула Мила. — Они тебя кинут. Даже уже кинули. Сядут на кораблик и тю-тю. А ты здесь останешься…
Филя задержал руку с бритвой.
— Не гони, — помолчав с минуту, сосредоточенно сказал он. — Камешки тут. На меня оставили.
— Ни черта не оставили, — скороговоркой затараторила Мила. — Сходи проверь! А за домом — милиция наблюдает. Дом окружен, козел. В окно посмотри.
Филя было дернулся к выходу, но снова склонился над Милой.
— А мне милиция пополам. Ты интереснее милиции, ципа. — Он сильно оттянул сосок. Бритва двинулась к груди.
Мила, последнюю минуту потихоньку сгибавшая ноги, распрямила их, метя в пах Шраму. Но занемевшие мышцы подвели ее. Удар пришелся в низ живота. Отморозок квакнул, согнулся пополам и перелетев через весь подвал, ударился затылком в газовый котел. Мила, закричав, вскочила на ноги. Колени у нее подгибались. Нечеловеческим усилием воли женщина заставила себя побежать. Филя, вопя, рванул следом. На последней ступеньке лестницы железные пальцы Шрама настигли лодыжку Милы. Она потеряла равновесие и оба покатились вниз. Мила ударилась затылком и на секунду потеряла сознание. Шрам опомнился первым и одним прыжком оседлал жертву. На ее счастье, правая рука Шрама оказалась сломанной при падении. Бритва куда-то исчезла. Хотя для удачного исхода поединка этого было недостаточно. Уцелевшая левая Шрама сжала кадык Милы Сергеевны. Мила захрипела, но сорвать клешню с горла было нечем. Ее руки оставались связаны. Мила поняла, что сейчас умрет.
И тут что-то ухнуло. Как будто взорвалась толстостенная колба с какой-то жидкостью. Филя пораженно замычал. Кровь закапала с узкого лба бандита. Часть капель брызнула на лицо Милы, часть рикошетила о грудь Шрама и тоже попадала на нее. Пальцы Шрама разжались. Мила жадно глотала кислород. В горле у Фили громко булькнуло, он подавился, вытаращил глаза и безжизненно рухнул на Милу Сергеевну.
Обойдя по периметру здание, Андрей обнаружил все окна плотно закрытыми. Каждое окно защищала добротная стальная решетка. Массивные дубовые двери парадного и черного хода тоже не поддались незваному гостю. Почесав затылок, Андрей поднял голову.
Карабкаясь на балкон второго этажа, Андрей вспомнил происшествие, случившееся с ним в детстве.
Отец служил тогда на Дальнем Востоке, они жили в маленьком военном городке, Андрей, еще не ходил в школу. Никаким детским садом в городке и не пахло, так что Андрюша круглые сутки был предоставлен заботам матери и самому себе. Исполинский кедр, буквально упиравшийся в небо неподалеку от окон штаба воинской части, не давал Андрею спокойно спать. Кто-то из его тогдашних приятелей предположил, будто кедр настолько высок, что с его верхушки, должно быть, виден Тихий океан. Обуреваемый жаждой приключений, Андрей приступил к восхождению. Первые метры дались поразительно легко, никаких трудностей не возникло. Ветки росли густо, ствол дерева был широк, как магистральный газопровод. Что же касается вида, то чем выше забирался Андрей, тем удивительней картины представлялись его восхищенному взору. Местность под ним как бы разворачивалась в аксонометрии. [32] Двухэтажный штаб остался внизу, обернувшись крышей
32
Аксонометрия (от греч. ось и измеряю), один из видов перспективы, основанный на методе проецирования, при помощи которого наглядно изображают пространственные тела на плоскости бумаги. Аксонометрию еще называют параллельной перспективой.
33
Хергиани Михаил Виссарионович (1932–1969), легенда советского альпинизма, неоднократный победитель чемпионатов СССР, погиб в итальянских Доломитовых Альпах. Похоронен в родном селе Местиа. Памяти «Тигра скал» посвящена песня Владимира Высоцкого «К вершине»
Обе, и альпинистскую, и песню самолета-истребителя, Андрюша вызубрил наизусть.
За «подводными лодками» военного городка, словно по волшебству, возникли крыши ангаров боевого парка и обширное хранилище ГСМ. За этими затянутыми бесконечными рядами колючки и тщательно охраняемыми часовыми территориями высились поросшие тайгой сопки. Никакого океана нигде видно не было.
Очутившись практически на вершине кедра, Андрей огляделся по сторонам, а потом, на беду, посмотрел вниз. Далеко под ногами крыши машин превратились в подозрительно маленькие квадратики. Асфальтовая дорога, ведущая к штабу, казалась тонкой ниточкой. Дружков, подбивших юного альпиниста-древолаза на восхождение, вообще было не разглядеть. До Андрея, наконец, дошло, что между ним и поверхностью земли пролегла глубокая, смертоносная пропасть. Вскоре налетел ветер. Ствол дерева, который он обнимал взмокшими ладонями, был совсем не таким толстым, как внизу. Под порывами ветра вершина принялась раскачиваться, словно гигантский маятник. На смену опьянению победой пришел панический ужас. Путь назад предстоял длинный. Андрей попробовал дотянуться ногами до веток ниже, но ноги не находили опоры. Это казалось невероятным, но именно так и было. Андрей прилип к спасительному стволу всем телом, впервые подумав о смерти, извечно ковыляющей всего в полушаге от жизни. Ураганные порывы болтали дерево из стороны в сторону. Андрей, вместе с верхушкой описывал гигантские круги на головокружительной высоте. Не думая о том, выдержит ли его ствол, он руками и ногами вцепился в дерево, приник лицом к гладкой молодой коре. Никакая сила, казалось, не могла разжать его хватку.
Попавшего в беду древолаза обнаружили только к вечеру. Дружки Андрея, перепуганные до смерти, как воды в рот набрали. Едва Андрей был обнаружен, в части началась тревога. Внизу замельтешили солдаты и офицеры. Кто-то что-то кричал. Впрочем, сам Андрюша почти ничего не слышал, из-за ветра. Мышцы стали деревянными, он не мог даже пошевелиться. Под деревом развернули громадный кусок брезента. Бандура-старший и пара солдат-добровольцев, сбросив сапоги и вооружившись веревками, полезли наверх. Но, снять мальчика оказалось не так-то просто. Спасательная операция продолжалась при включенных армейских прожекторах.