Охота на "тринадцатого"
Шрифт:
– Никуда не пойду!
– Пока не поймете?
– участливо поинтересовался стрелок.
– А, ну стойте тогда.
– И чего тут понимать?
– проворчал пилот не останавливаясь.
– Банальный игнор руководства, и понимать нечего. Первый раз, что ли... в восемьдесят девятом и не такое видали...
– В восемьдесят девятом, - внушительно напомнил Буревой, - игнор кончился бунтом и прибытием карательного корпуса. Оно нам надо?
– Да пострелять их всех!
– взбеленился стрелок.
– Трассерами! Мы-то ладно, наш кэп святой, ему плевать на звания - а девчонок наказали за что? За то, что не сдались, что отбивались до последней и погибли почти все? Есть и у нас предел терпения! Русский медведь просыпается долго, но когда встает, летят клочки по закоулочкам! Тут не бунтом пахнет, а кой-чем похуже! Если уж десантура за нас обиделась, что-то будет!
– Десантура обиделась не за нас, а за амазонок...
– А все равно будет! Я тоже за амазонок обиделся! А инкубаторские жалости не имают!
– Не имеют!
– поправил ошеломленный офицер.
До него начало доходить. Вот оно, то самое, о чем говорили на лекциях по истории гибели государств - и о чем предупреждал незнакомый полковник-особист на инструктаже по окончанию академии. Рвануло! И где - в сердце российского космофлота, на центральной базе! Как и положено русскому бунту - неожиданно и со страшной силой. И если не остановить, разнесет всю Россию. И он, простой российский лейтенант... э, уже младший лейтенант, оказался в самой гуще событий, не вывернуться, не отстраниться...
Офицер огляделся, со страхом ожидая заметить толпы беснующихся бунтовщиков. Но в пределах видимости бесновался только стрелок, а он не в счет, он свой, и бесновался постоянно и по любому поводу. Остальные занимались привычными ранневахтными делами, ходили туда и сюда. Ага, кроме звена десантников, вооруженных по самое не могу. Офицер тут же вспомнил недавно встреченную вот такую же вооруженную группу и запоздало удивился. Десантура по базам вооруженной не ходила. Оружие вообще не принято было таскать на себе: очень тяжелые, неудобные и, если честно, бесполезные в космосе железяки, лишенные всякой романтики. Не принято, а десантникам так прямо запрещено. Не хватало еще, чтоб среди людей ходили неадекватные отморозки с пулеметами. Однако вот они, ходят, десантные тесаки демонстративно торчат из бедренных креплений, и пулемет этак дружелюбно по сторонам посматривает, а военная полиция только злобно наблюдает издалека...
– Ваша охрана, товарищ младший лейтенант, - еле заметно усмехнулся старшина-десантник.
– До обеда мы с вами, потом сменимся. Ходите везде свободно, проход обеспечим. И прикроем спину.
Офицер открыл рот. Закрыл. Подумал, снова открыл - и снова задумался.
– А на ходу думать никак?
– проворчал Буревой.
– Кэп, не тормози, в имитатор опоздаем!
Офицер, услышав надоевшее обвинение, вздрогнул и продолжил путь. И в который раз пообещал себе не тормозить.
Вход в имитатор отсекала настоящая вакуумная диафрагма, как будто там не беговой тренажер находился, а десантный полигон для отработки абордажных операций в открытом космосе.
– А у нас в инкубаторе имитатор для воспитательского состава был за обычной дверью!
– припомнил мечтательно стрелок.
– Знаете, как под ней приятно лежать? Такие запахи прорываются! И воздух свежий-свежий!
– Знаю, - буркнул офицер.
– У нас тоже лежали некоторые... особо одаренные нюхом.
– А ты?
– тут же полюбопытствовал стрелок.
– А я учился, некогда было дурью маяться.
– Понятно, не пускали.
За перепонкой оказался пряный, влажный, яркий мир. Офицер вдохнул полной грудью - и задохнулся.
– Не ходил в имитатор - и век бы не ходить!
– прохрипел он и завалился.
– Валдай кэпу не светит!
– непонятно констатировал пилот.
– Психоаллергическая спазма горла, на гадальный сайт не ходи!
– Говорят, антиаллергены помогают, - возразил стрелок.
– Наши, самые надежные в мире российские...
Офицер протестующе разинул рот, попытался ползти, но отключился раньше, чем почувствовал на себе крепкую хватку Буревого.
Тело оказалось ожидаемо легким, очень удобным в транспортировке, и втроем экипаж без труда вытащил пострадавшего в привычную атмосферу космической станции, где он и очухался, взбодренный взвесью родимой бетонной пыли.
– Чтоб я еще раз... садисты!
– простонал-пожаловался офицер.
– А придется!
– обрадовался стрелок.
– Кэп, там песок и сосны! Ну просто одуряюще пахнут! Потом море, горы и... эта, как ее... лаванда!
– Да пошел ты по инерционной с лавандой вместе...
– Надо, кэп, - серьезно сказал Буревой.
– У имитатора выходов штук десять, в зависимости от сложности уровня. Иначе не оторваться от почетной охраны. Выставят лидерами мятежа, а оно нам надо? Да и переговорить пора о том-сем, и о будущем тоже.
– Мы еще жить хочем, - поделился сокровенным стрелок.
– Если только задержать дыхание, - слабо сказал офицер.
– И недолго. Да и то... понесете на руках.
– Мы сразу выйдем!
– обрадовался стрелок.
– У столовой! Кэп, мужайся! Но от моря зря отказался, ох зря! Там такие девочки танцуют! Как настоящие! Интим-роботессы!
– Кэпа тащи, мечтатель! А то затанцуем под трибуналом за организацию мятежа не хуже девочек!
Столовая встретила их негромким гулом, прохладой и сумраком.
– Люблю!
– блаженно улыбнулся стрелок и развалился на стуле.
– Мягкий свет, вкусности на столе, тихая музыка и никаких мятежей... кстати, что за музыка? Мне нравится!
– Когда в очередной раз жив остаешься, все нравится, - буркнул командир.
– Это трек из фильма "Десант не сдается". Фильм, кстати, ты ругал со слюной и пеной.
– А я все фильмы про войну ругаю, - безмятежно отозвался стрелок.
– Потому что врут. Ну какой в космосе десант, когда матки со всех сторон в лазерах? И десантных кораблей нет. И, кстати, именно десант своих бросает, такая у него специфика боя. Но музыка - хорошая. Эх, благодать! Только официанточек не хватает. Европейских.
– Вон амазонки пришли, - лениво заметил пилот.
– Русские, зато много.
– Амазонки? Не, не заменят. Они все инкубаторские, а у инкубаторских на мужчин идиосинкразия. Амазонка бокала терпкого вина на хрустальном подносе не поднесет, амазонка скажет, чтоб брал пищевую кассету и проваливал. Это в лучшем случае.
– Ну?
– обиженно спросил офицер.
– Я прошел проверку? Вам сколько раз повторять, что я не кэптэн Джонс? Чуть не помер в вашем имитаторе!
– Ну и плохо!
– буркнул старшина.
– Мы-то надеялись, что в экипаже имеется настоящий контрик. Вот как теперь выкручиваться?