Охота на "тринадцатого"
Шрифт:
– Наши свойства - в границах человеческих возможностей, понятно? Это не высокоэнергетические лазеры, не рельсотроны! Тем более - не ракеты! Даже не надейтесь на чудо!
– Да?!
– язвительно отозвался офицер, и пилот почему-то скис и вернулся к панели управления.
– Первой пилотажной смене проследовать на рабочие места!
– буркнул пилот.
– Немедленно.
Щелкнули лепестки мембраны. Три офицера встали у входа в пилотажную плечом к плечу. Резко взлетели в приветствии руки.
– Капитан Гончар, прима-пилот "Косатки", отдельная эскадра прикрытия центральной базы космофлота. Второй пилот "Локи".
– Капитан Овчаренко, прима-пилот "Косатки", первая эскадра карательного корпуса "Свободная Россия". Третий пилот "Локи".
– Генерал Кожевников, мастер-координатор центральной базы космофлота, пилот-испытатель высшего класса, лидер-наставник операторов радарных групп высшего класса. Лидер-оператор радарных
Офицер испытующе вгляделся в команду. Жандармы, армия и бунтовщики. Прежде им ни за что не собраться бы вместе.
Генерал ответил ему твердым и слегка высокомерным взглядом, капитан из карательного корпуса криво усмехнулся.
– Ну, а мы бунтовщики, - усмехнулся в ответ офицер.
– Навигатор и первый пилот "Локи". Уходим в глубокий рейд. Цель - Клондайк. Готовы?
– Слава России!
– раздалось негромкое в ответ.
Офицер уселся в компенсатор, опустил на лицо устройство, которого даже теоретически не существовало - и космос развернулся перед ним, засиял опорными звездами, засветился призрачными волнами гравитационных взаимодействий, замерцал объемной решеткой дальней связи, позвал неразличимыми пока что голосами приводных маяков Клондайка... Как заблудиться в такой родной, такой понятной пустоте? Никак.
"Локи" развернулся, полыхнул сиянием распределенного двигателя и хищно начал разгон.
Уверен, умение видеть в радиодиапазоне и ощущать гравитационные поля и в двадцать пятом веке покажется многим волшебством, или, как модно сейчас говорить, псионическими способностями. Уверен, несмотря на то что очень обнадеживающие эксперименты проводились в данном направлении еще во второй половине двадцатого века, во время тренировок космонавтов, и даже не были засекречены поначалу. Почему? А почему люди не следят за своей физической формой, не развивают в массе своей интеллект? Тренировки йогов - они ведь тоже общедоступны, но... вот потому и уверен. Хищной обезьяне главное что? Главное - давить конкурентов. Тут умение интриговать потребно, вовсе не тренировка перцепции или настройка мощности мозга на выполнение узкопрофессиональных задач. И только в космосе прошли на шаг дальше. Всего на шаг, но это - целый шаг...
Он шел по коридору и разговаривал. Разговаривал с подчиненными, потому что огромный организм "Локи" утрясался и никак не мог утрястись. Опьянение бунтом, бешеный азарт боя против чужих и своих, растерянность от огромных потерь были и прошли, потому что проходит все. И правильно, что проходит, жизнь человеческая на сегодняшнем дне не заканчивается, и как-то надо жить дальше. Проблема заключалась в том, что люди - летные экипажи, ремонтники, техперсонал палубы жизнеобеспечения центральной базы и разнородная мешанина всех остальных, в том числе и бойцы карательного корпуса - принялись жить, как и прежде. Этак по привычке, не задумываясь. И искренне удивлялись, когда в сфере их деятельности объявлялся "товарищ император" с угрюмой десантурой за спиной. Удивлялись настолько, что не могли вразумительно объяснить, почему в оплоте бунта своими руками воссоздают те самые мерзости российского космофлота, против которых так яростно восстали совсем недавно. Кум-компании. Поборы средних чинов. Продажность и воровство. Презрение к иным. Лень, разгильдяйство и безответственность. Разгораживание корабля на удельные княжества со своими внутренними, часто жутковато мракобесными законами... и много чего еще. Российский образ жизни вообще изобиловал мерзостями. Средств борьбы против них никто не знал, потому что прежде не боролись, и товарищу императору приходилось идти вслепую, методом проб и ошибок, уповая лишь на то, что любую его ошибку можно быстро исправить силами охочего до драк десанта.
Довольно быстро он нащупал верное направление. Честность, честность и еще раз честность вкупе с жесткостью - вот что он понял в первую же трехсменку. Прежде всего у человека нужно было честно спросить: "Товарищ бунтовщик, ты против чего бунтовал?" Честно спросить и добиться честного же ответа - если необходимо, то при помощи пары десантников. Первый шаг, как ни странно, оказался самым трудным. Ну не желали люди говорить честно про себя, и все тут! Искренность давалась трудно, с потом и даже с кровью. Зато остальное потом шло чуть ли не само собой, по инерционной, так сказать. Берешь этак легко, по инерционной, товарища мздоимца, вора и разгильдяя за горло и интересуешься, а с какой такой подрывной целью данный типус возрождает мерзости российского космофлота? Мол, ответь-ка со всей честностью. Ах ни с какой, ах а как же иначе, ах все так... После чего остается всего лишь объяснить, как именно жить иначе. Да, еще загрузить типуса работой по самые дыхательные фильтры, чтоб не дурил от безделья. Ну и, чтоб не лентяйничал, предложить типусу самому честно определить себе наказание за неревностное исполнение обязанностей, начиная от дружеского общения с десантниками и заканчивая выкидыванием
На самом деле, конечно, самым сложным делом было объяснить, как жить по-новому. И к чему стремиться. И почему именно так, а не иначе. За простыми и понятными на первый взгляд приказами должна скрываться какая-то новая идеология - а где ее взять? Ну, так почему-то все считали. Лично для него все было просто и понятно. Принимай очевидные решения, проводи необходимые изменения - что в этом сложного? Подумаешь, идеология, как сказал бы пилот. Люди давным-давно поняли, что есть хорошо и что есть плохо, как надо жить и как жить не стоит. Поняли, закрепили в речи, в песнях... что в этом сложного?! Но инстинктивно он понимал, что лучше никому не признаваться в источнике своих решений. Не поймут. Он уже стократно похвалил себя за бесценную находку, за мифическую особую службу империи. Вроде ляпнул наугад, от безысходности да в критической ситуации, а сколько выгод получил! Чуть что - особой службе империи лучше знать, что и как! Не прекословить товарищу императору, спасающему великую державу! И, что странно, действительно не прекословили и не мешали, наоборот, помогали изо всех сил! Может, потому что они действительно сражались за свою страну? Громили Штерна и шли в сумасшедший рейд на Клондайк именно они, они пытались сохранить остатки российского космофлота и сберечь жизни доверившихся им людей. Они честно, до конца исполняли свой долг - не перед генералом Маркеловым, перед народом. А генерал Маркелов... он как раз и был настоящим врагом России.
Велико все же в русских желание гордиться великой державой. Это при том, что часть бунтовщиков с российской империей не желала иметь ничего общего, другая часть за ту же империю готова была отдать жизни... а на "Локи" еще и европейцы были, тоже ведь чего-то желающие. В смысле, есть же причины, по которым техперсонал охотно влился в ряды бунтовщиков? Причины есть, времени разобраться нет. А надо бы, потому что им всем вместе идти в бой...
Он в очередной раз пошатнулся. Гравитацию в воспитательных целях уже сбросили до одной трети от стандартной, а перестраиваться было лень. Конец второй вахты, пора спать, с подъемом координация самоустановится, как всегда бывало. Рожденные в космосе к гравитационным перекосам равнодушны. На базах дикие скачки тяготения в норме, приспособились и перестали замечать. У европейцев таких скачков почему-то не случалось, ну так у них и горничные есть...
Она вошла, когда он сбрасывал полетный скафандр. Стройненькая, но далеко не худенькая, в форменной черной юбке и белоснежной рубашке, шуйки-зацепы на высоком подъеме, темная челка по самые глаза... а глаза немного испуганные. С чего-то.
Он бездумно покрутил в руках выхваченный на автомате пистолет и убрал в крепление. Горничная, значит? В руках, прижатых к груди, получается, постельное белье? Ну вот и возможность разобраться со стимулами европейской обслуги появилась. Если, конечно, удастся найти с горничной общий язык. Европейка? А какая именно европейка? Европейцы, они разные...
Офицер с сомнением оглядел широкую кровать-кокон. С такими он еще не сталкивался, обходился с рождения стандартными карематами. Да все в космосе обходились. Кроме европейцев, получается.
Девушка что-то прочирикала, он вслушался и не понял ни слова.
– Проходите, будьте как у себя, берите что попало, делайте чего хотите!
– в результате махнул рукой он и продолжил раздевание.
Горничная издала странный звук, как будто подавилась. Прошла по каюте, отодвинула ширму и с ироничным поклоном пригласила хозяина в открывшуюся нишу. Офицер пригляделся и поморщился. Гардеробный отдел, чтоб его! А он и не знал, что в каюте такой есть. Он и в каюте первый раз в жизни. В настоящей, в смысле, в европейской. Значит, раздеваться там? Логично, если учесть, что тут горничные водятся.