Охота Сорни-Най [журнальный вариант]
Шрифт:
— Да уж, мы и не думали, не гадали, какие ужасы тут можно обнаружить! Мы-то тоже нашли столбы, от которых душа в пятки уходит. А вокруг костей — видимо-невидимо!
Степан не хотел, чтобы Руслан живописал увиденное ими, но не имел сил остановить болтуна, к которому на подмогу пришел наевшийся до отвала ворюга Вахлаков. Вдвоем, жестикулируя и сбиваясь иногда на крик, парни стали рассказывать о своих находках.
Степан и два его спутника взяли курс в противоположную от группы Дятлова сторону. Они сноровисто двигались по камням, шагали по плотному насту, помогая друг другу. Параллельно внимательно осматривали местность, открывавшуюся перед ними. С одной стороны обзор был ограничен скалой, полуразрушенной сильными ветрами и осадками, но все еще мощной и крепкой; одновременно скала защищала от порывов ветра, который все же был достаточно сильным. Невдалеке росли сосны и высокие стройные кедры, был и жидкий подлесок из молоденьких реденьких елочек. Туристы двигались все дальше и дальше, хотя коротконогому Руслану
Ребята мечтали о богатстве и известности, а Степан стремился опередить их в целях безопасности, выполняя приказания своего ведомства. Оттепель разрушила верхнюю корку наста, сделала ее более рыхлой, так что теперь не было опасности порезать ноги. Разливался серенький свет зимнего дня, в воздухе уже неуловимо пахло близкой весной, хотя в эти угрюмые края весна заглядывает очень поздно. Оттого-то так долго и не хотели белые люди жить в этом суровом климате, отдав его на пользование и проживание народу Югры с их странными верованиями и волхованиями.
Они прошли еще метров пятьсот, затратив на это не слишком большое расстояние много времени. Вскоре перед ними оказалось новое пространство, до этого скрытое грудами валунов и отрогом горы. Идти стало легче, снега тут было меньше, вдалеке показались высокие кедры, к которым и устремились туристы. По правую руку высилась скала с абсолютно плоской боковой поверхностью, словно каменная стена дома, только без окон. Степан посмотрел на глянцево-черный камень и негромко сказал:
— Смотрите, ребята, тут рисунки!
Вахлаков и Семихатко остановились и, задрав головы, стали вглядываться в поверхность скалы, испещренную глубокими царапинами, трещинами, которые незаметно складывались в какие-то узоры и геометрические фигуры, переплетенные друг с другом. Чуть позже зрение выделило и отдельные символы:
— Это кто-то недавно карябал! — уверенно заявил Семихатко. — Глядите, товарищ Зверев, тут нарисованы ракета и спутник! Ух, и высоко же забрались! Как только не побоялись!
— Точно, ракета! — подтвердил, присматриваясь к рисунку, Олег Вахлаков. — И космонавты. Как в фантастических рассказах! Наверное, долго они все это вырисовывали, несколько дней ушло. И без альпинистского снаряжения такое вряд ли можно было сделать. Может, это другие туристические группы потрудились, чтобы о себе оставить память.
Действительно, черные трещинки и глубокие царапины изображали что-то похожее на спутники, летящие среди звезд, рядом кувыркались в невесомости фигуры существ с баллонами или ранцами за спинами. Они были изображены грубо и схематично, однако движение было передано очень хорошо, экспрессивно, так что создавалась иллюзия реальности. Черная блестящая скала походила на ночное небо, в котором летели ракеты и двигались люди в прочных костюмах для космических путешествий. Неизвестный художник потратил, должно быть, уйму времени на такую работу, проявив необыкновенный талант. Руслан Семихатко, обладавший отличным зрением, обнаружил и еще одну странность: рядом с фигурками космонавтов были изображены странные существа, похожие на динозавров, огромные, страшные, с шипами на спине, с длинными извивающимися шеями. И еще летели в черном каменном небе уродливые зубастые птицы с короткими и плоскими крыльями, больше похожими на плавники.
— Это птеродактили! — уверенно сказал Вахлаков, разглядывая указанный ему Русланом сюжет. — Древние ящеры, которые умели летать, предки современных птиц. Странная картина: космонавты, ракеты, спутники и динозавры! Ничего не знал товарищ художник по истории, наверное, двоечник был!
Степан только покачал головой, всматриваясь в изображения, так тщательно выцарапанные на твердом камне. Чтобы сделать такую работу, нужно несколько месяцев, если не лет; специальное снаряжение: ведь для этого надо подняться на абсолютно отвесный камень и закрепиться на нем, долбя и царапая скалу инструментами, которые трудно приволочь с собой в обычном походе, тащить через тайгу, через равнины и леса, дабы оставить о себе память на долгие годы. Это тебе не “Маша плюс Петя”, выведенное углем или краской на уровне лица; это тяжелая работа, цель которой неясна, загадочна, как и сам смысл изображения. Туристы долго стояли, рассматривая картины, но вдруг Олег Вахлаков позвал товарищей:
— Смотрите, идите скорее сюда! Ужас какой! Тут полно костей, по-моему, человеческих!
Степан и Руслан вышли из оцепенения, вызванного созерцанием работы странного художника, поспешили на крик Олега и увидели отвратительную картину: на снегу вблизи скалы лежали груды костей, крупных, выбеленных снегами и дождями, жарой и стужей. Кости лежали повсюду, сложенные в неаккуратные курганы, а Руслан наступил ногой на серый череп, осклабившийся большими зубами. Череп точно был человеческим; рядом лежало еще несколько мертвых голов, на одной сохранились лоскутья сморщенной коричневой кожи и редкие пучки волос. Туристы оказались на каком-то кладбище, полном человеческих останков, кое-как сложенных в кучи. Степан сосчитал: костяных курганов было девять. Разведчик нагнулся и взял один череп в руки, внимательно рассматривая его; потом жестом подозвал ребят и показал им сквозную трещину, идущую через оба виска, словно кто-то сжал голову с невероятной силой, зажал ее в тисках, надавил, и голова лопнула, как стеклянная. Треснула даже лобная кость. Семихатко заморгал в ужасе, а Вахлаков подобрал еще один череп и показал Степану; на кости были точно такие же повреждения. Подобные следы оставались и на других черепах; видно было, что обладатели черепов погибли здесь насильственной смертью или были привезены мертвыми, умершими по похожим причинам. Девять мрачных отвратительных куч высились на снегу, из которого выглядывали полузаметенные кости; черепа глядели бессмысленно пустыми глазницами, скалили крупные желтоватые зубы, словно посмеиваясь над туристами, и над всей картиной лился слабый зимний свет, чуть отраженный от снега и поверхности скалы.
— Перевал, Где Приносятся Жертвы, — негромко сказал Степан, вспомнив точный перевод названия горной гряды. — Вот они, жертвы. Мы нашли место ритуального жертвоприношения. Неизвестно, сколько лет останкам несчастных, которых принесли в жертву злым местным богам, это уж решать ученым и следователям. Место обнаружено, так что, ребята, давайте как можно быстрее возвращаться к товарищам. Здесь оставаться небезопасно.
— Может, поищем еще золото? — недовольно заныл Вахлаков, которого найденные останки не слишком напугали; будучи эгоистом до мозга собственных костей, Олег был равнодушен к чужой гибели и никак не соотносил ее с собой. Ну и что, что когда-то, при Царе Горохе, тут творились дикарские обряды и лилась кровь? С тех пор минуло много-много лет, сейчас ничего подобного в Советском Союзе произойти не может, это все выдумки суеверных людей, к которым Вахлаков, конечно, не относится. Зато странные находки указывают на близость чего-то секретного, важного и, вероятно, очень ценного, так что следует не бежать испуганно из этих мест, а наоборот, начать еще более активные поиски. Но открыто выражать свое мнение Олег боялся, помня о гневе Степана и своем преступлении, поэтому скуксил недовольную гримасу и принялся негромко ныть, умоляя еще немножко походить и пошарить по окрестностям, словно по карманам и сумкам, в поисках ценностей. Воровская натура не давала ему спокойно уйти, предоставив поиски специалистам; больше всего ему сейчас хотелось отыскать золото, сокровища, драгоценности, ограбить идолов, унести с собой как можно больше, а потом — разбогатеть! Он с тайной ненавистью поглядел на товарищей, с которыми пришлось бы делиться и из-за которых пришлось бы отдать большую часть найденного государству. Потом злобный взгляд алчного студента упал на кучи костей, и он подумал: “Еще пара черепов ничего не изменит. Стукнуть сзади по голове, бросить здесь, в снегу, у скалы, а сказать, что на нас напали шаманы. Все этому поверят, когда увидят это дикое кладбище. Золото все возьму себе!” Однако кровожадные мысли были преждевременными, ведь сокровища не было, так что и избавляться от компаньонов не имело смысла. Тем более Зверев может так постоять за себя, что и костей не соберешь для курганчика; выстрелит в лоб, и все дела. Или скрутит и сдаст в милицию, а оттуда дорога прямиком в тюрьму. Вахлаков разочарованно вздыхал, борясь с алчностью и ненавистью, перехватившими горло.
А вот Руслан был безмерно рад убраться из опасных мест, которые внушали ему трепет. Он терпеть не мог всего, что связано со смертью, с окончанием земного существования; он и кладбища-то обходил всегда за тридевять земель, чтобы не расстраивать себя видом бедных крестиков и железных звезд, намекающих на конечность любого бытия. Руслан боялся покойников, а при виде скелетов и черепов и вовсе терял присутствие духа, ошпаренный волной ужаса и жалости к себе. Вой ветра, хруст сучка, дыхание товарища заставляли его болезненно трепетать и вздрагивать. Но когда Степан предложил как можно скорее покинуть это место, Руслан испытал противоречивые чувства. С одной стороны, ему стало легче при мысли, что они немедленно уйдут отсюда, а с другой — он уловил в голосе Степана что-то тревожное, нетипичное для смелого командира, которым привык видеть Зверева Руслан. Эти нотки еще больше поразили нервную систему Семихатко, полностью деморализовали его.
— Пойдемте скорее! — почти взвизгнул Руслан, отшатываясь в сторону, торопливо пробираясь между костей, стараясь не наступить ненароком ни на одну из них. Ему казалось, что сейчас мертвые костяные пальцы вцепятся ему в лодыжку, схватят крепко, потянут за собой под землю, в могилу.
Вахлаков недовольно побрел за Русланом, про себя вынашивая коварные планы и придумывая, как бы отомстить дуракам, помешавшим ему обрести сокровище. Он был твердо уверен почему-то, что от золотого идола его отделяли какие-то десятки метров, но против воли Зверева пойти он не мог, так что пока затаил свою злобу до поры, до времени, утешая себя страшными фантазиями.