Охота
Шрифт:
— Вы военный? — вдруг спросил мальчик.
— Миротворец, — ответил офицер.
Оба улыбнулись нечаянной шутке. Зубы у парня белее, чем у большинства боснийцев.
— По крайней мере лучше, чем дипломат.
После этих слов Симпсон мог бы спокойно продолжать свой путь. Он дал бедняге денег, пошутил с ним. Короче, исполнил свой долг. Но в мальчике чувствовалась какая-то притягательная сила. Он вроде бы не хотел отпускать лейтенанта. Это определенно связано с его отчужденностью, с неумением просить. И разумеется, какую-то
— Сколько тебе лет?
— Много.
Теперь мальчик смотрел ему прямо в глаза. Луи наконец вспомнил. Ну конечно. Взгляд голубых ребят, тусующихся возле вокзала Кингс-Кросс в Лондоне. Они торгуют собой. К горлу подступил комок. Симпсон чувствовал себя нехорошо, и в то же время странное сладкое волнение охватывало его. Да и жалко стало бродяжку.
— Вы не хотели бы пойти со мной? — спросил мальчик и протянул руку.
Искушение было велико, и офицеру пришлось напрячь всю силу воли, чтобы не поддаться ему. Он проглотил ком в горле и проговорил:
— Ты, наверное, голоден. Может, зайдем в кафе?
Мальчик некоторое время колебался, потом согласился.
Неподалеку находилось вполне современное заведение, где Симпсон частенько по утрам пил кофе эспрессо. Здешний кофе выгодно отличался от пахнущего грязными носками безвкусного напитка, который подавали в гарнизонной столовой. Луи старался идти рядом с парнем, но тот прихрамывал и все время отставал. Присмотревшись, офицер увидел на его бледной лодыжке шрам от проникающей раны. Пуля, очевидно, пробила ногу насквозь. Сквозь рваные кроссовки виднелась запекшаяся кровь.
— Тебе не больно ходить? — спросил Симпсон, стараясь голосом не выдать свою озабоченность.
— Нормально. Только бегать теперь не могу.
Вот и весь разговор.
Луи вошел в кафе, интерьер которого в корне отличался от древних заведений турецкого района Баскарсийя. Такое кафе можно встретить в любом европейском городе. Чистые столы, очень приличный кофе. После того как Симпсон зашел сюда пару раз, хозяин начал приветствовать офицера и называть по имени. Он явно напоказ засыпал при нем свежие зерна в блестящий хромированный автомат.
Дверь захлопнулась за спиной Симпсона. Мальчик остался на улице. Хозяин посмотрел в окно. Его взгляд говорил: всяким побирушкам не место в таком шикарном заведении. Луи распахнул дверь и поманил парня.
— Он со мной, Марко, — обратился танкист к владельцу заведения, грузному хорвату с густыми развесистыми усами, в которых спокойно могла бы заблудиться обезьяна. — Два кофе и пирожные, пожалуйста.
Усевшись в уголке и немного подкрепившись, мальчик стал запинаясь рассказывать о себе. Зовут его Стефан. Ему шестнадцать лет. Сообщив эту информацию, он опять умолк. В ярком свете Симпсон
— Почему ты занимаешься этим, Стефан?
Тот молчал, уставившись в тарелку. Потом опустил большой палец в крем и облизал его. Лейтенант не счел этот жест преднамеренной попыткой возбудить его желание. Скорее он показался ему трогательным и очень детским.
— А как вы думаете?
— Ради денег?
— Конечно.
— Только поэтому?
— Да.
Впрочем, судя по тону, он вряд ли говорил правду.
— А где твои родители.
— Умерли.
— Сожалею. Они погибли на войне?
— Нет. Все случилось из-за меня. Я играл с друзьями и бегал там, где стреляли. Один из снайперов оказался добрым человеком. Он специально попал мне в ногу, чтобы я не умер. Тут прибежала мать. Они ее застрелили. Потом пришел отец. Он катил перед собой автомобиль, прикрываясь им. Хорошо придумал. Только папа не мог оставить там маму и попытался вытащить ее. Вот тогда пуля и попала ему в голову. Я лежал вместе с ними, пока не стемнело. Прошло много времени. Никто не решался подойти к нам. Ночью друг отца, работавший вместе с ним на заводе, забрал меня к себе домой.
У Симпсона горело лицо. Он испытывал ужасное, бередящее душу чувство неловкости. Понимал, что это совсем не то, что он должен чувствовать в данный момент. Следовало пожалеть несчастного подростка, рассказавшего такую чудовищную историю, а не страдать из-за своей закомплексованности. Откровенно говоря, танкист не знал, как реагировать на подобные вещи. У него просто не имелось опыта сочувствия другим людям. Хотелось выскочить из кафе и больше никогда не видеть Стефана. Возможно, мальчишка врет. В Сараево полно лгунов. Но нет, рассказ похож на правду. Он сглотнул слюну.
— Это случилось здесь?
— Нет, в Монстаре.
Монстар. Место сражения между хорватами и мусульманами. Там творились самые страшные зверства.
— В вас стрелял хорват?
— Я сам хорват. Снайпер, убивший моих родителей, был мусульманин.
— О Боже! Почему ты оказался здесь?
— Благодаря случившемуся мне дали статус беженца и привезли сюда, чтобы затем переправить в Германию или Англию.
— Почему же ты не уехал? Может быть, тебе хотелось отомстить убийцам?
Впервые за все время мальчик рассмеялся каким-то отнюдь не детским смехом.
— Мстить? Да когда я лежал в больнице с простреленной ногой, наши атаковали здание и застрелили всех, кто там был. Женщин изнасиловали. Один офицер принес мне мужской половой орган в целлофановом пакете и сказал, что отрезал его у убийцы моего отца. Думаю, он соврал. Откуда им было знать, кто именно стрелял в отца? Просто он хотел доставить мне удовольствие. Эти же военные, кстати, угрожали папе, потому что он отказывался идти воевать.