Охотница. Игра на жизнь. Книга четвёртая
Шрифт:
Кинжал?
Рогатый тем временем нависает надо мной – я чувствую, как он смотрит на меня пустыми глазницами, жадно вдыхая мой запах – словно жизнь выпивает по крупице, очерчивая моё лицо костлявыми пальцами.
– А знаешь, ты и правда не похожа на других, - тянет задумчиво, и мне кажется, по-новому оценивает.
– Ты выжила после моего подарка, а значит, твоё тело ещё пригодится мне.
Так это по его инициативе я теперь незрячая?
В голову мгновенно приходит сразу миллион мыслей, и та, что на поверхности, мне очень не нравится. А ещё, благодаря моему обонянию
Потому что надо мной нависает кто-то, лишь притворяющийся наглый мерзким советником – на деле же, это существо гораздо древнее и опаснее, а ещё оно, похоже, не может меня убить без кинжала, которым теперь владею я, без которого его силы ничтожны, и который для него не видим!
Ну что за ирония?
Рука так знакомо пытается пробраться в вырез рубашки, желая коснуться откровеннее, испачкать своей тьмой, а я впервые не знаю, как мне поступить. Я не смогу убить его легко, а то оружие, что он ищет, по-прежнему прячется под моей одеждой в стороне – так глупо… Чудовище ведёт когтём по коже, оставляя царапину там, где судорожно бьётся моё сердце, и я почти готова закричать во всё горло от своей беспомощности, когда рядом раздаётся рык теневого.
Судя по звукам, пёс бросается на рогатого, тот не ожидает нападения, и они сцепляются, а меня опять перемещает, стоит подумать о безопасном месте. Я даже не знаю, где оказываюсь, тут же дёргаясь в чужих руках, успевших подхватить до того, как упаду, и только спустя несколько секунд до меня доходит, что угрозы нет.
– Ш-ш, я держу тебя, родная, - шепчет вампир, и мне так тепло от одного лишь голоса, что я почти мгновенно забываю о том, что пришлось испытать.
– Что? Что случилось? Почему ты так напугана?
Да, пульс и правда стучит в горле, и я не сразу могу начать говорить.
– Я… Я, кажется, знаю, что нужно им всем, - тем не менее, быстро произношу, боясь, что ещё и голос у меня в любой момент могут отнять, и мужчина успокаивающе гладит по спине, после чего на мои плечи ложится нагретая его телом накидка, в которую меня заворачивают, перенося на кровать.
В комнате, судя по звукам, мы не одни, но я уже знаю, что могу им верить, потому и расслабляюсь, тем более, меня так надёжно сковывают.
– Ваше Вы… - произносит мой спаситель, опять ставя между нами барьер, и моё едва обретённое спокойствие трещит по швам.
– Хватит! Я итак чувствую, что скоро рехнусь, - протестую, пытаясь развернуться в тесных объятиях, но мне не позволяют.
– У меня есть имя. Я не хочу из твоих уст слышать это обращение, с которым у меня нет ничего общего!
– Хорошо, - успокаивающий поцелуй моим волосам, и я почти прихожу в себя.
– Расскажи то, что тебя так испугало. Сейчас
Я верю. Безоговорочно верю надёжному, как скала мужчине, что пришёл за мной, поборовшись с самой смертью, и даже представить не могу, чего ему это стоило. Не могу поверить лишь в то, что всех тех усилий стоила я сама… Тем не менее, вновь позволяю себе утонуть в его близости и делюсь своими домыслами, которые здесь, в этой компании, не кажутся мне бредом собственной фантазии.
Когда меня выслушивают, ни разу не перебив, в комнате повисает звенящая тишина, и такое чувство, что все присутствующие переглядываются. Один из мужчин заковыристо ругается, поминая недобрым словом всех жрецов вместе с их интригами, уличая в неестественной интимной связи со всевозможными тварями, а меня всё так же успокаивающе гладят горячие пальцы, отвлекая не только от пережитого страха, но и от разговора.
– Ты что-то понял?
– А вы нет?
– усмехается охотник как-то совсем обречённо.
– Боги и правда среди нас, и каким-то образом у грёбаных жрецов в руках оказалась сосредоточена едва ли не вся власть, если ин Виарре они давно подмяли под себя! Каким волшебным образом?
– Значит, настоящий Орловский и правда не имеет ко всему этому отношения, - заключает мой хищник, кладя голову на моё плечо и обжигая дыханием кожу.
– Но кому тогда так отчаянно нужен этот странный кинжал?
– А что если сам Тёмный в его теле?
– делает безумное предположение женщина, и её слова тоже не кажутся чем-то нереальным.
– Этот мужик с самого начала был одержим Риной, но вдруг это всего лишь маска? Антаррэль, прости господи, тоже неплохо пряталась всё это время, дурача нас, а значит, и другие где-то рядом… - А после задумчивой нервной паузы её вдруг осеняет: - Подземелье! Там может быть один из пойманных богов!
– Знаете, голубки, - явное обращение к нам, - а мы, пожалуй, прогуляемся и не будем вам мешать. И завидовать тоже, - звучит уже где-то на расстоянии, и вскоре мы остаёмся наедине со зверем.
Я настолько свыклась с его присутствием, что больше нет сомнений в моей ему принадлежности – как бы странно это ни звучало.
– Может, начнёшь уже рассказывать мне нашу историю?
– спустя несколько затяжных минут в тишине, решаю я хоть как-то привести нас к нужному диалогу.
Вампир по-доброму усмехается, и разворачивает меня так, чтобы сидела к нему боком, а потом я чувствую его дыхание у своих губ.
– Знаешь, что меня всегда восхищало в тебе, Ветерок?
– Ну, явно не то, что оценил Тёмный… - ляпнула, вызывая ещё один смешок.
– Твоя способность всегда смотреть в глаза своим страхам.
– Я тебя не боюсь.
– Сделаю вид, что поверил тебе, родная.
Поцелуй был глотком пьянящей свободы, что обещали мне его губы, и им я тоже верю, когда тону в этой неге. Мужчина не торопится, но под собой я отлично ощущаю то, как ему на самом деле хочется, чтобы обстояли дела между нами – впрочем, я даже не против, ведь только так могу понять, что ещё жива.
– Скажи, - с трудом оторвавшись от меня, шепчет он, - где этот выродок тьмы тебя трогал?