Охотник на лис
Шрифт:
После футболиста поднялся парень, который должен был вручить Дюпону его награду. Я никогда не пытался сделать этого, но предполагаю, что это должно быть трудно: с каменным лицом говорить хорошее о человеке, который получал награду, изобретенную им с единственной целью вручить ее самому себе. Судя по тому, как парень мучился, это было, действительно, непросто.
Когда Дюпон получил награду, я не стал аплодировать. Я просто сидел и смотрел на весь этот фарс на сцене. Дюпон поблагодарил миллиард людей, ни о ком из которых он ничего не слышал, и попытался изобразить из себя эксперта по борьбе.
В конце своей речи он
После церемонии он бродил по комнате, часто спотыкаясь, переходя от одного гостя к другому и порой случайно брызгая им слюной в лицо, чтобы выслушать поздравления, которые были такими же фальшивыми, как и его последняя награда.
Глава 14
Протест на Олимпиаде
Переезд в Вилланова должен был принести стабильность, к которой я стремился с момента окончания университета. Но теперь я потерял работу, а общение с Дюпоном подрывало мой моральный дух и желание участвовать в соревнованиях. Лучшим решением для того, чтобы выиграть золото на Олимпиаде в Сеуле, был бы выход из-под влияния Дюпона, но я не мог позволить себе этого как по финансовым причинам, так и с учетом необходимости продолжать тренировки. Дела складывались для меня настолько неудачно, что не получилась даже обычная процедура по исправлению зрения.
Из-за своей близорукости я проиграл на чемпионате мира 1986 года, потому что не смог рассмотреть счет на электронном информационном табло в результате того, что Международная федерация объединенных стилей борьбы отвернула его от борцов в сторону зрителей. Я подумал, что операция на глазах могла бы решить эту проблему, а учитывая, что Джон объявил мне об увольнении, я решил, что для такой операции как раз самое удачное время.
Но проблема не решилась. Близорукость у меня осталась, таким образом, операция на глазах была проведена зря. Испытывая сильные боли, я принимал обезболивающие. Однако, несмотря ни на что, мне следовало позаботиться о своем будущем. В это время года не было никаких шансов найти работу в другом университете. Кроме того, через несколько месяцев предстояли отборочные соревнования к чемпионату мира. Я был в отличной форме и чувствовал себя, пожалуй, более уверенно, чем когда бы то ни было за всю свою спортивную карьеру. Я не мог позволить себе упустить такую возможность.
Передо мной вновь встал выбор пойти в армию, но основная подготовка к чемпионату заключалась в участии в отборочных соревнованиях, и вряд ли армейское руководство позволило бы мне «забить» на службу ради этого. При этом накопленных мной средств не хватало на то, чтобы достаточно долго тренироваться без какого-либо заработка.
Я пошел к Джону. Он был пьян и что-то бессвязно лепетал, затем стал вообще невменяем и принялся кричать и вопить. Я не мог понять, чем он был так расстроен, но он постоянно переспрашивал: «Ты понимаешь, о чем я говорю? Ты понимаешь, о чем я говорю? Ты понимаешь, о чем я говорю?»
Я сказал Джону, что меня не волнует, остаюсь ли я тренером в Вилланова, я просто хочу продолжать работать с Дэном Чэйдом. Джон ответил, что подумает об этом, и я вернулся к себе домой.
Джон стал каждый день названивать мне.
– Ты можешь остаться, – говорил он. – Но в этом случае ты должен будешь переехать в поместье.
В этом не было никакого смысла. Он уволил меня с работы в Вилланова и при этом хотел, чтобы я жил в его поместье? Без арендной платы?
Он настаивал на этом предложении и даже упомянул, что если я буду менять с доплатой свой старый «Шевроле Камаро», то он готов заменить его на «Линкольн Гранд Маркиз». В финансовом отношении у меня появлялись дополнительные возможности. Отсутствие необходимости оплачивать аренду существенно облегчило бы мое финансовое бремя. Поэтому через три или четыре недели после увольнения я переехал из своей квартиры в коттедж в его поместье. Мать Джона жила в особняке, сам он жил то в особняке, то в коттедже, но по большей части в особняке. Я предполагал – я надеялся! – что после моего переезда в коттедж он будет еще больше времени проводить в особняке, но такого не случилось.
Особняк был старым и нуждался в ремонте. А коттедж был новым. Кроме стальных жалюзи крепостного вида в коттедже была кухня, оборудованная по последнему слову техники, в гостиной полностью укомплектованный бар и прекрасное фортепьяно, джакузи, спальни в противоположных концах здания. Моя спальня была на удивление небольшой, и матрац там был слишком мягким. Это было все равно что спать в гамаке. Такое впечатление вполне соответствовало обстановке, поскольку я никогда не чувствовал себя комфортно в этом доме. Коттедж выглядел гораздо привлекательней моей квартиры, но жить было лучше все же в квартире.
Я переехал, сделав необходимые приготовления на случай срочного выезда. Кроме одежды я взял с собой от силы две сумки со спортивной формой и коллекцию памятных знаков, врученных мне после победы на чемпионате мира 1987 года, памятных знаков всех стран, принявших участие в чемпионате. Для остальных своих наград, в том числе медалей и призов, я арендовал банковскую ячейку. Я не считал коттедж Дюпона своим домом и не хотел, чтобы Джон увидел какую-либо из моих наград. Я не желал, чтобы он смотрел на них и думал, что это он помог мне выиграть хотя бы одну из них.
Позже события, которые происходили в эти годы, могли для меня слегка смещаться по времени, но, насколько я помню, после моего переезда из Вилланова в поместье Дюпона между Метцгером и Дюпоном вышла размолвка. В то время я как-то говорил по телефону с Хэлом Майлсом, своим хорошим другом, который был главным тренером в штате Вирджиния. Я сказал Хэлу, что Дюпону следовало бы организовать спортивный центр по подготовке борцов вольного стиля, а не спортивный центр Национальной ассоциации студенческого спорта, поскольку в этом случае не пришлось бы строго следовать правилам Национальной ассоциации студенческого спорта.
Пока Дюпон не вошел в мой кабинет после окончания этого разговора, я не предполагал, что он его прослушивал.
– Следует ли нам отказаться от нашего спортивного центра? – спросил Джон.
– Честно говоря, – ответил я, – нам не следовало и организовывать его.
– Хорошо, – сказал Джон. – Мы отказываемся от него.
Метцгер ушел из спортивного центра в январе или феврале. Я больше не создавал никаких проблем. Я просто посещал Вилланова, чтобы набрать борцов, с которыми работал в борцовском зале в поместье Дюпона.