Охотник на лис
Шрифт:
Чтобы победить страх, я выбрал опасное место для отработки кувырка вперед. В Пало-Альто есть старинный железнодорожный мост через Сан-Франциско Крик. Его высота над речкой – где-то около 15 метров. Я взбирался на стальную балку на вершине моста и поджидал, когда на мост въедет поезд. Тогда-то я и делал кувырки вперед на балке шириною в 60 сантиметров над поездом, чтобы доказать себе, что я могу преодолеть страх.
Большую часть свободного времени в девятом классе я проводил с тренером Хартом, который охотно продолжал работать со мной и дал мне возможность соревноваться с командой старшеклассников. С помощью Харта я выиграл чемпионат Спортивной лиги Южного полуострова по гимнастическому многоборью с максимальным
Тренер Хамада работал со мной в двух местах. Одним из них был гимнастический зал поблизости от моего дома, а другим – гимнастический зал Энсина в Стэнфорде (в этом зале тренировались университетские команды по гимнастике и борьбе). В зале Энсина я работал в одном конце помещения, а Дэйв занимался борьбой в другом конце. Гимнастам была свойственно после тренировок сразу же уходить домой, а борцам нравилось еще побродить по залу после тренировок. Закончив свои гимнастические упражнения, я оставался в зале и принимал участие в играх и соревнованиях на батуте с некоторыми борцами.
Позднее в том же году я выиграл чемпионат Северной Калифорнии по многоборью среди юношей 15–16 лет. На этот раз я получил медали.
Тренер Хамада был выдающимся тренером и моим другом. Он научил меня тому, как следует развивать лучший комплекс спортивных качеств, о каком я мог мечтать. Думаю, чувство равновесия, гибкость и сила (эти качества я обрел благодаря занятиям гимнастикой) заложили лучший фундамент для занятий любым видом спорта.
Важны и психологические преимущества, которые дала мне гимнастика. Ведь абсолютно все коренится в сознании человека. Мы живем в размышлениях, поэтому все наши мысли становятся для нас реальностью. Однако между телом и сознанием нет границ. Человек – единый организм, и уверенность должна основываться на фактах. Тот факт, что я научился делать то, чего не могли делать другие борцы, очень сильно помог мне.
Значительную часть моего успеха как борца я объясняю двумя факторами – основами физического развития, полученными в гимнастике, и соперничеством с братом Дэйвом, которое сочеталось с нашей братской любовью. Понимание того, что мы навсегда останемся братьями, что бы между нами ни случалось, делало наши схватки очень жестокими и безжалостными.
Гимнастика и Дэйв подготовили меня физически и психологически ко всему, что могло произойти во время схваток.
Глава 02
Из зрителей в чемпионы
Однако гимнастика не могла дать мне уверенности – качества, в котором я нуждался.
Уверенность Дэйва в собственных силах возрастала по мере его успехов в борьбе. А я пошел другим путем. Я не испытывал счастья в жизни. Мои медали за гимнастику казались пустыми цацками. Потерянный, не понимающий самого себя и мучающийся вопросом о том, кто я и кем стану, я вступал в споры с отцом и подумывал о прекращении занятий гимнастикой.
Где-то в глубине души я понимал, в чем моя проблема. Она заключалась в самолюбии. Хотя я преуспевал в гимнастике, мой брат добивался еще больших успехов в борьбе. Он получал больше внимания, и люди, искавшие студентов для университетов, просто слюни пускали от мысли о том, что смогут залучить Дэйва к себе. Однажды я пожаловался на это отцу, а тот залепил мне пощечину.
Отец думал, что после того, как я выиграл чемпионат Северной Калифорнии, гимнастика станет моим пропуском в высшее учебное заведение. Так думал и я. Но я перестал заниматься спортом и не знал, чем буду заниматься дальше.
В возрасте 15 лет я снова переехал в Эшленд к матери, потому что начал покуривать марихуану, отец узнал об этом и начал вмешиваться в мою жизнь настолько энергично, что я почувствовал: меня лишают свободы.
Возвращение к матери означало, что мне придется жить с матерью, ее дружком и моими сводными братом и сестрой. Мы были так бедны, что в школе мне пришлось пойти в отдел потерянных и найденных вещей и взять там куртку, в которой я ходил в холода. Я начал регулярно подпадать под дурные влияния, особенно со стороны одного соседского мальчишки, с которым я курил марихуану и который кончил печально: он умер от передозировки наркотика.
Одного из парней, с которыми я болтался, арестовали за кражу чека из машины, подделку подписи владельца чекового счета и попытку получить по этому чеку наличные. Он не предлагал мне денег, и ничего плохого я не совершил, но меня арестовали как соучастника или пособника преступления. Меня выпустили на поруки и предупредили, чтобы я держался подальше от всяких неприятностей. Я получил урок: не водись с плохими людьми. Мне следовало сказать тому парню, чтобы он не пытался обналичить чек, хотя я понимал, что он не стал бы меня слушать. Ему надо было проверить, с ним ли я или не с ним.
Арест заставил меня провести небольшой анализ своих действий, и я понял две вещи. Во-первых, я сам себе не нравлюсь. Во-вторых, единственный способ обрести счастье – получить способность одолеть любого в мире. Последнее желание нельзя отбрасывать просто как размышление пятнадцатилетнего подростка. Это желание двигало мною вплоть до последних в моей жизни спортивных соревнований, последней схватки, состоявшейся в 1996 году.
И то же самое желание подтвердило, закрепило мое решение бросить гимнастику. Я был хорошим гимнастом, но воспоминание о том, как Дэйв защищал и себя, и меня на игровой площадке, заставляло меня понять, что надо найти другой путь к физическому совершенству, которым я хотел прославиться.
В то время был популярен Брюс Ли, и, глядя, как он вышибает дух из двадцати парней в фильмах вроде «Кулак ярости», я пришел к убеждению, что контактные боевые искусства – то, что мне надо. Но близ Эшленда не было студии Брюса Ли, поэтому я остановил выбор на школе тансудо Чака Норриса, которая находилась в Медфорде. Занятия гимнастикой дали мне преимущество – я мог держать ногу почти над головой в самом буквальном смысле этих слов.
Занятия проходили в додзё, выглядевшем как танцевальная студия. Там были деревянные полы, а на стенах – огромные зеркала. Первые четыре месяца я усердно занимался в этой школе. То, что я отдавал время тренировкам, оградило меня от дурных влияний, и я чувствовал, что становлюсь более дисциплинированным. У меня было ощущение того, что я нашел свое призвание, и это ощущение не оставляло меня до тех пор, пока осенью на мой день рождения не пожаловал Дэйв. Мы подрались – не помню даже, из-за чего. Обычно когда мы с Дэйвом проводили время вместе, он говорил что-то такое, что било по одному из моих больных мест, и тогда мы начинали схватку.
Я считал, что благодаря четырем месяцам занятий боевыми искусствами в школе тансудо я готов дать взбучку Дэйву и преподать ему урок.
Мы вышли на передний двор матушкиного дома. Я встал в стойку и начал подступать к Дэйву. Сблизившись на расстояние удара, я размахнулся изо всех сил, но Дэйв поднырнул под мои руки, быстро повалил меня на землю, уселся на меня и стал бить меня по голове и лицу так, как он расправлялся с другими на моих глазах. (Поверьте мне, с позиции поверженного это выглядело гораздо хуже.) Вид Дэйва, вершившего надо мной кулачное правосудие, заставил меня понять, что большинство схваток заканчивается на земле и умение бороться в таких ситуациях приходится кстати.