Охотник на вампиров. Пропасть
Шрифт:
Слегка отодвинув штору на единственном окне, я убедилась, что солнце еще не окончательно село. О том, чтобы выйти на улицу, не могло быть и речи. Пускай я и не помышляла о побеге, но сидеть на одном месте в ожидании собственной смерти было тяжело.
Я осмотрелась в поисках занятия, которое помогло бы скоротать мне время и не думать о том, что должно случиться сегодня ночью. В моем номере не было ничего, кроме кровати, тумбы с телевизором и пары кресел. Номер был маленьким, но чистым и уютным, а большего мне и не требовалось. Выбор развлечений был невелик, поэтому я включила телевизор, который не смотрела уже, наверное, года три. Быстро пробежав по каналам, я поняла, что не так уж много
Поначалу все шло неплохо, но потом две гориллы что-то не поделили, и между ними завязалась кровавая драка. Я мгновенно выключила телевизор, стараясь позабыть только что увиденное, но было уже поздно. Мой рот наполнился слюной, а слух с предательской точностью определил, что прямо за стеной находится живой человек. Я слышала, как бьется его сердце, и даже могла уловить запах его кожи. Его шаги отдавались грохотом в ушах. Это была девушка (я узнала это, услышав её голос); она расхаживала по комнате и говорила по телефону. Каждой клеточкой моего организма я безумно желала оказаться рядом с ней.
Я слишком долго не ела, в этом была моя основная ошибка. Мне с трудом удалось заставить себя остаться на месте. Я легла на кровать и прикрыла глаза, пытаясь сосредоточиться. Я давно научилась сдерживать голод, но чем сильнее он был, тем труднее мне приходилось. Я старалась не доходить до состояния, когда голод начинал контролировать меня, а не я его.
Постепенно мне удалось отвлечься от мыслей о девушке за стеной. Я расслабилась и, кажется, задремала. Меня разбудил звук открывшейся двери. Я тут же вскочила с кровати и замерла. Как я могла настолько отключиться от реальности, чтобы не расслышать шагов моих палачей?
Первым в комнату вошел Дитрих. Он был весел и очарователен, как всегда. Забавно, он поначалу почему-то ассоциировался у меня с маленьким принцем Экзюпери, только немного подросшим и превратившимся из ребенка в прекрасного юношу: тот же чистый взгляд, светлая улыбка и милые ямочки на щеках. Именно так я всегда представляла себе этого героя. Но потом я узнала его поближе, и образ доброго мальчика исчез, уступив место образу кровожадного маньяка, одержимого стремлением причинять боль. Сегодня на нем был светло-бежевый костюм и фетровая шляпа в тон; он слегка приподнял ее, приветствуя меня. Он походил на настоящего пижона. Я знала – Дитрих любит дорогие и красивые вещи, и подумала: может, мне повезет, и он не захочет пачкать кровью свой дизайнерский костюм. Дитрих прошел к окну, отдернул штору, впустив в комнату свет от неоновых реклам, и застыл, облокотившись на подоконник и не сводя с меня внимательных глаз.
Следующим появился Грэгори. Его движения были еще более медлительными, чем вчера. Он выглядел так, будто присутствует на спектакле, конец которого заведомо известен, и поэтому ему нестерпимо скучно. Он сел в то же кресло, что и накануне, и смерил меня изучающим взглядом.
Я чувствовала себя главным экспонатом какой-то выставки. Оба мои визитера, не отрываясь, смотрели на меня, а я по-прежнему с обреченным выражением лица стояла посреди комнаты, тоскливо ожидая своего конца.
Грэгори и Дитрих молчали, и я решила, что они ждут ответа на свое вчерашнее предложение. Я открыла рот, чтобы сказать решительное «нет», но Грэг опередил меня.
– Расскажи мне о нем, – спокойно произнес он, это, и я не сразу поняла, кого конкретно он имеет в виду. – Почему ты остановила свой выбор именно на этом человеке?
Слово «человек» прозвучало в его устах почти как грубое ругательство, но я догадалась, что речь идет о Владе. Грэгори хотел знать, как я могла опуститься до того, чтобы увлечься обычным смертным. Вряд ли в нем говорила ревность – мы с ним никогда не были по-настоящему близки, хотя я поначалу просто боготворила его. Но у него была красавица Сибилла, еще один вампир с огромным жизненным стажем. Грэгори и Сибилла так хорошо понимали друг друга, что я даже удивлялась этому, пока не пришла к заключению, что так узнать другое существо, можно только проведя с ним не одну сотню лет. Иногда мне казалось, что они даже думают одинаково. Одно время это меня раздражало, но потом я поняла, что такие отношения нельзя разрушить. Это нечто гораздо большее, чем просто любовь. Я бы назвала это родством душ. Я даже начала мечтать, что когда-нибудь и у меня будет столь же близкий человек. А потом я его встретила и умудрилась тут же бездарно потерять.
Я решила, что вопрос Грэга продиктован любопытством. Пожалуй, ему на самом деле интересно, как вампир может увлечься человеком – ведь для него слово «человек» было синонимом слова «еда». В его глазах это действительно должно было выглядеть забавно, как если бы я влюбилась, например, в бутерброд с колбасой.
– Я не знаю. Это случилось само собой, помимо моей воли, – я подумала, что разговор может отсрочить мою казнь, и решила его поддержать. К тому же сегодня Грэг выглядел вполне миролюбиво. – Вероятно, это судьба.
– Судьба, – он фыркнул, и на его лице появилось презрение. Я вспомнила, он не раз говорил мне, что не верит в фатум. – Тогда ты и меня должна считать частью своей судьбы, – скептически изогнув бровь, уверенно произнес он. – Разве не я сделал тебе тем, кто ты есть? Где ты была сейчас, если бы не я? – и он замолчал, ожидая ответа. Но я не знала, что ему сказать, так как начала понимать, к чему он клонит, и это мне не нравилось.
– Я отвечу. Тебе было бы сейчас лет сорок, Амаранта. Как думаешь, посмотрел бы на тебя тот, кого ты считаешь своей судьбой? Или, может быть, он прошел бы мимо женщины, которая годится ему в матери? – Грэгори усмехнулся, празднуя победу. – Выходит, ты должна меня благодарить за эту встречу, – заканчивая мысль, он слегка поклонился мне, не вставая с кресла.
– Только ты умеешь так искажать факты, – ответила я ему с обидой в голосе, но какая-то часть меня подозревала, что он, возможно, прав.
– Вот только не надо этих сцен. Давай обойдемся без трагических монологов, – Грэгори встал, двинулся в мою сторону и, остановившись в шаге от меня, коснулся рукой моей щеки.
– Ты холодна, как лед, – озвучил он свои наблюдения, которые явно сделал еще вчера. Но даже сейчас я была намного теплее его, хотя он наверняка не изнурял себя диетой. Это еще одна его особенность, связанная с возрастом. Сколько бы крови он ни выпил, к нему никогда не возвращалось тепло, и его кожа всегда оставалась бледной. Было время, когда я отчаянно пыталась узнать, сколько же ему на самом деле лет, но даже Сибилла не смогла ответить мне на этот вопрос.
Я заглянула в его глаза, и мне вдруг стало нестерпимо больно. Я поняла, как одиноко мне было все это время.
– Хватит игр. Пора вернуть домой, девочка, – прошептал Грэг мне на ухо. – Ты являешься членом нашей семьи. Семьи вампиров. Возможно, я и совершил ошибку, обратив тебя, но что-то менять уже слишком поздно.
Я была готова сказать ему «да», потому что понимала – он прав. Я не могла ни изменить себя, ни вернуть прошлое. Мои губы уже разжались, чтобы произнести это короткое слово, но за секунду до того, как воздух покинул легкие, я взглянула на Дитриха, по-прежнему стоящего у окна. Его губы искривились в злорадной улыбке, а в глазах светилась ненависть и жажда крови. Я представила, что стану такой же, и мне стало противно. В последнюю секунду я успела изменить свой ответ.