Охотник на ведьм
Шрифт:
— Думаю, ты слишком зол на святых отцов, Базиль. Создавать Нежить им не под силу, это удел Дьявола.
— Да? А как же быть с Ведьмами, Алекс? Ведь они не являются нечистью. Это люди, пусть и продавшие свои души. Но…
— Что?
— Ты не допускаешь мысли, что кто-то выступил посредником между ними и нечистой силой? Почему церковь сначала защищала ведьм, а потом стала уничтожать? Такой ход вполне в духе святых отцов — использовать человека, а потом выбросить его, как сломанную игрушку.
— Это звучит слишком фантастично, Базиль, — покачал головой я.
— Может, я ошибаюсь, — задумчиво
— Конечно, помню. И что из этого? Опять церковь виновата?
— Не находишь ничего общего с Евангелием от Иоанна: «пьющий Мою Кровь имеет жизнь вечную»?
— Что ты хочешь этим сказать?!
— Ничего, кроме того, что сказал, — отрезал он. — Слишком уж много ненатурального в католической вере. Будто кто-то пытался создать новую религию, полагаясь на более древние догмы. Даже язычество пошло в ход. Что там язычество — каннибализм подается как великое таинство, словно церковь — это мистический организм! Пытаются убедить верующих в том, что они воплощение Бога на земле, им, видите ли: «дана власть превращать вино в кровь Спасителя». Старик Лютер был прав: «Тот, кто хочет быть христианином, должен выдрать глаза у своего разума!» Создавая веру, допустили слишком много ошибок, которые, в свою очередь, повлекли за собой ее упадок.
— А причем здесь ведьмы и остальная Нежить? — удивленно спросил я.
— Притом, что вся эта Святая Вера готова пойти на любую мерзость, на любую подлость, чтобы удержать власть в своих грязных ручонках. Голову даю на отсечение, что целью инквизиции, было выведать сущность Нежити, то есть возможность общения с дьяволом.
— Зачем?
— Чтобы использовать колдовство против людей. Совершенно не удивлюсь, если когда-нибудь узнаем, что средневековая инквизиция прекратила свою деятельность потому, что они добились того, чего хотели — был заключен договор с Ним.
— Ты имеешь в виду Люцифера?!
— Да, Алекс, имею виду именно повелителя Тьмы. Уж слишком много фактов, которые не просто свидетельствуют — кричат об этом.
— Погоди, Базиль. Ты имеешь в виду, что вся церковь в сговоре с Дьяволом?
— Допускаю, что нет. — О`Фаррел достал из хьюмидора сигары и предложил мне. Закурив и убедившись, что сигара горит ровно, он продолжил: — Хотелось бы верить, что нет. Вполне может быть, что существует небольшая группа служителей, которые, втайне от остальных, ведут игру с нечистой силой.
— Есть только один претендент на эту роль, — заметил я, — Конгрегация Доктрины Веры.
— Вспомнил апостольскую конституцию Иоанна Павла II? — ухмыляясь, поинтересовался он и, не дождавшись моего ответа, процитировал: — «обязанность состоит в том, чтобы продвигать и охранять доктрину веры и морали повсюду в католическом мире: по этой причине все, что любым способом касается таких вопросов веры, находится в пределах ее компетентности». Да, — Базиль кивнул, словно еще раз убедился в правильности своих суждений, — они являются самой закрытой курией, почему бы и нет? Но это не снимает ответственности со всей католической церкви.
— Погоди, — я отложил сигару в сторону и продолжил: — сначала ты утверждаешь, что церковь
— Зачем? — Базиль даже засмеялся. — Ты не учитываешь одну вещь. Договор с Дьяволом заключает человек, а не организация! Полагаю, было несколько договоров, заключенных между служителями католической церкви и нечистой силой. Можно предположить, что это были руководители некой «таинственной» курии, недаром они так ухватились за найденные тобой бумаги. Время, Алекс, время! Ты забываешь, что все люди смертны. Власти, данной им Дьяволом, хватило, чтобы в годы их правления церковь покорила мир. Ведь к этому все и шло, они пользовались неограниченным влиянием в мире.
— А Ведьмы?
— Ведьмы и Ведьмаки передают свои знания из поколения в поколение, поэтому у них нет необходимости в новых договорах, — видно, этот вопрос сильно занимал Базиля; он так разошелся, что вскочил из кресла и начал мерить шагами комнату. — У них есть право передачи Знаний. Для церкви все иначе, там постоянно шла внутренняя борьба, поэтому информация могла быть утеряна. Все когда-нибудь заканчивается, и сейчас они снова в поиске, чтобы заключить новый Договор!
— Это звучит страшно.
— А ты как думал, Алекс? — он остановился напротив и посмотрел на меня, — Думая о таких вещах, я кожей ощущаю смертный холод, словно передо мной разверзлась преисподняя. Если это так, то мы обречены…
— Кого ты имеешь в виду, Базиль? Охотников или весь мир?
— Если Охотники перестанут убивать Нечисть, то в конце концов погибнет весь мир. Он будет переполнен злом. Даже для Чистилища существует понятие критической массы, — О`Фаррел ненадолго замолчал, словно не решаясь сказать то, о чем думал, наверное, не один раз. Быть может, долгими зимними вечерами, сидя в этом кресле перед камином, он раз за разом прокручивал всю историю, пытаясь понять смысл нашего существования.
— Мне кажется, что все охотники обречены на Вечную Охоту за Нежитью. — тихо сказал он. — Те немногие, которые получили прощение — лишь капля в море. Боюсь признаться — начинаю думать, что все бессмысленно. Нас слишком мало… Но выход есть. Он должен быть. Обязан.
— В чем же он?
— Ты будешь смеяться, но я вспомню слова Авгуров, — он зло оскалился: — Убивать Нежить, независимо от того, кто она и где мы ее встретим.
— Смотри, с такими мыслями тебе грозит слава Иннокентия III. — покачал головой я.
— В чем она заключается?
— Во время одного из Крестовых походов, на вопрос крестоносцев, как отличать еретиков от правоверных католиков, он ответил: «Бейте их всех, Господь на небе узнает своих!».
— Да, был такой. Нежить, а не человек. Кто знает, Алекс, кто знает… — подвел итог нашей беседы Базиль. — Думай сам. Я тебе уже говорил, — полагайся на свои чувства!
— Их тоже скоро не останется, — я провел ладонью по лицу, словно стирая усталость, накопившуюся за последнее время. — Кажется, что на моих плечах висит нечто большее, чем простая усталость. Бремя прожитых жизней. Оно давит…