Охотник на звездном снегу
Шрифт:
— Птица, хищная. Попадание в корпус. Три очка. Неплохо, рекрут. Но можно лучше.
Лекс посмотрел на инструктора.
— Что значит — лучше?
— У нас есть только пятнадцать минут, — пояснил «триарий». — А рекорд пробного марш-броска — тысяча двести два очка.
— А куда бросок-то? — раздраженно спросил Лекс.
— Простите, господин гость?..
— Идти, говорю, куда надо? Маршировать в какую сторону?
— Но это же Охота, — растерянно произнес инструктор. — Марш-бросок — это охотничий термин, обозначающий прогулку под открытым небом, сопровождающуюся
— Тьфу ты, — сплюнул Лекс и снял шлем, нацепив его С на пояс: из-за домов вылезло яркое солнце, было жарковато, а в фальшивом комбезе не имелось климатизатора. Оказалось, что на площади ощутимо воняло помойкой.
Инструктор тоже снял шлем и заметил:
— Рекрут, сзади вас, шестьдесят метров, две цели.
Лекс быстро обернулся: не может быть, какие цели, он совершенно не уловил опасности… пусто, пусто…
Он опустил ствол «титана» и спросил раздраженно:
— Какие, Мормона побери, цели? Я ничего не вижу.
— Собака — пять очков, девочка — пять очков, — спокойно пояснил инструктор.
— Что?..
В куче мусора рылись светловолосая голоногая девочка лет восьми в грязном синеньком платьице и большой пес со свалявшейся шерстью, похожий на совершенно замученного сенбернара. Девочка что-то нашла, сунула в рот и начала есть. Пес сунулся к ней мордой и завилял хвостом. Девочка обняла его за шею.
— Целых десять очков, — медленно произнес Лекс. — Сколько, говоришь, рекорд?..
— Тысяча двести два очка, — жизнерадостно сообщил инструктор. — При вашей меткости, господин гость, то есть рекрут…
— Они — голограмма? — перебил его Лекс.
Девочка скормила псу какой-то кусок, взялась за веревку, привязанную к его ошейнику, и, спотыкаясь, побрела к другой куче мусора. На корабль и людей она внимания не обращала. А вот пес один раз повернул к ним голову.
— Нет, не голограмма, — слегка удивленно сказал инструктор. — То есть не совсем голограмма. Видите ли, аттракцион основан на принципе энергетической транспонации, при которой… нет, ну так же нельзя, — перебил он сам себя. — Мы теряем время, а цели разгуливают совершенно свободно.
Лекс проследил за его взглядом. Из развалин выбрались, поддерживая друг друга, две невообразимо дряхлые старухи в черных платках и черных же лохмотьях. Одна из старух с трудом тащила мятое жестяное ведро.
— Цели? — переспросил Лекс. Руки его начали подрагивать. — Так-так. Действительно, я узнаю много нового об Охоте. Значится, Охотники занимаются тем, что отстреливают такую вот дичь? Да?
— Конечно, — уверенно кивнул инструктор. — Занятие этих мифологических существ и состоит в том, чтобы уничтожать мирное население. Говорят, — он понизил голос, — что у них в обычае насиловать трупы. Особенно любят они крыс. А потом их поедают. Но Курия Общественных Увеселений пока не разрешила внести подобную услугу в прейскурант…
И тут Лекс уловил настоящую опасность. Легко развернувшись и упав на колено, он двумя короткими очередями — по три заряда — срезал двух темнолицых кряжистых мужиков, выскочивших из дверного проема оплавленного покосившегося здания на другой стороне площади. Одному разнесло голову, другому заряды угодили в горло — чуть выше бронежилета.
Вот Эмпуза, а куда они бежали?..
— Отлично! — воскликнул инструктор. В голосе его слышался неподдельный восторг. — Вооруженные… и в броне! Два по сто пятьдесят очков… и тридцать за попадание в голову! Триста тридцать! Правда… какие-то они странные, эти люди…
— Это нарданты, — пояснил Лекс, поднимаясь с колена. — И они вовсе не люди. Во всяком случае, не такие, как мы с вами.
— Как — нарданты? — нахмурился инструктор. — Я не слышал… быть может, администрация не предупредила?.. Но не важно, смотрите, смотрите, сколько целей!
Девочка с собакой и старухи улепетывали в дальний конец площади. Но они были не одни: из домов, подвалов, из каких-то щелей, прямо, кажется, из куч мусора вылезали люди — грязные, оборванные, какие-то словно ненастоящие — вонь будто усилилась, становясь нестерпимой, потому что ничто так страшно не может вонять, как человек, потерявший надежду, — и все, все — дети, мужчины, женщины, — все побежали прочь, подальше от солнца, от голубого неба, и только со страхом и вонью оглядывались на методично кружащих над площадью птиц…
— Сколько целей!.. — Инструктор захлебывался от восторга и подпрыгивал на месте. — Стреляйте, рекрут, стреляйте! Вы получите приз — тысячу денариев! И я получу приз!..
Лекс, чувствуя странное оцепенение — как будто его здесь вовсе не было, а он только кому-то снился, — смотрел на людей, на этих вонючек, расползавшихся, как тараканы. Потом вынул магазин из автомата, внимательно осмотрел его, вставил обратно.
— Ну вот! — крикнул инструктор. — Разбежались! Эх, жалко, я сейчас не играю!..
Лекс посмотрел на него и сказал по-русски семь слов. Потом еще три и еще два.
— Это тоже специфические термины Охотников? — спросил инструктор. В глазах у него что-то блеснуло.
— Да.
— И что же они означают?
— Многое. К примеру, то, что ты, серв — вагина с ушами.
— Так, — после небольшой паузы произнес инструктор и вытащил давешнюю черную штуковину. — Господин гость, имею официально объявить вам от имени администрации нашего комплекса, что оскорбление работника, находящегося при исполнении обязанностей, является грубейшим нарушением правил внутреннего распорядка комплекса. Ваше участие в аттракционе отменяется. Деньги вам будут возвращены. Прошу вас.
Он жестом указал на челнок.
Лекс не торопясь надел шлем, включил внешнюю акустику и раздумчиво покачал стволом автомата. Патроны в магазине, кстати, были настоящие — во всяком случае, по виду.
— Вот что интересно, — негромко сказал он. — А как мы можем перейти на другой уровень игры? Это надо опять в челнок лезть?
Инструктор поспешно спрятал черную штуковину за спину и сказал:
— Да. Мы должны вернуться к началу…
— Ага, — кивнул Лекс. — Я почему-то так и подумал. На него словно что-то такое нашло. Накатило — нечто, подобное морской… нет, океанской даже волне — как это случилось на Керкате: он тогда чуть не утонул, и ничего, кроме кромешной зелени, вокруг не было и быть не могло…