Охотник за каучуком
Шрифт:
Зейн ГРЭЙ
ОХОТНИК ЗА КАУЧУКОМ
Иквитос словно тянул к себе всяких бродяг и давал надежное убежище всем, кому следовало укрыться от добропорядочного мира. В этот город на границе Перу искателей приключений привлекал каучук, как в Клондайк когда-то людей манило золото.
В пестрой толпе охотников за каучуком, что грузилась на "Амазонас", отправлявшейся вверх по реке. толкался испанец, на котором все задерживали взгляд. У трапа, где собралась вся эта шайка, капитан Вальдес остановил его, пытаясь не пустить. Но тот оказался человеком, свернуть с пути которого невозможно.
–
– крикнул он.
– Я пройду на судно.
В Иквитосе испанца звали просто Мануэлем. Имя его стояло первым в списке тех, кто незаконно добывал каучук; к тому же его подозревали еще и в том, что он - охотник за рабами. Правительство находилось далеко за Андами; если оно и знало кое-что о торговле рабами, то не имело власти здесь, на границе. Однако Вальдес и другие владельцы пароходов объединились и взяли закон в свои руки, ибо подобные браконьеры губили каучуковые деревья, валили их, вместо того чтобы делать надрезы; последнее считалось делом дозволенным, иные же способы добычи грозили уничтожить весь каучуковый промысел; более того, озлобляли индейцев и тем самым обращали их во врагов.
Капитан Вальдес с сомнением глядел на испанца. Мануэль был высок, его глубоко посаженные глаза сверкали из-под косматых бровей, твердо очерченный рот виднелся под редкими усами, не знавшими бритвы. Здесь, на реке, Мануэль зарабатывал и просаживал денег, больше, чем полдюжины любых других охотников за каучуком, он пил чичу и питал страсть к азартным играм, он дрался и в драке мог убить.
– Я пройду на судно, - повторил испанец, протискиваясь мимо Вальдеса.
– Ладно, еще одна поездка, Мануэль, - медленно произнес Вальдес.
– Мы собираемся запретить добычу тем, кто вне закона.
– Все они вне закона. Каждый, у кого хватает мужества дойти до Пачиты, - вне закона. Ты, Вальдес, думаешь, - я работорговец?
– Среди других подозревают и тебя, - осторожно заметил Вальдес.
– Никогда я не охотился за рабами, - рявкнул Мануэль, размахивая мускулистыми руками.
– У меня и нужды: не было торговать ими, Я всегда находил каучука больше, чем любой тут, на реке.
– Ловлю тебя на слове, Мануэль. Но если тебя когда-нибудь поймают с захваченными индейцами, то закуют в цепи или пустят вплавь по Амазонке.
– Я согласен на твои условия, Вальдес. Это моя последняя поездка. Я уеду далеко и вернусь богачом.
Вскоре "Амазонас" снялся с якоря. Это был двухпалубный пароход с колесом на корме - старая посудина, столь же грубая и неопрятная, как и ее человеческий груз. На верхней палубе находились кабина лоцмана, капитанское жилье и небольшая каюта первого класса, которая теперь пустовала. Двадцать четыре человека, плывшие во втором классе, занимали нижнюю палубу. Впереди она оставалась открытой, здесь спали команда и пассажиры; кто в гамаках, а кто и просто растянувшись на палубном настиле. Далее шло машинное отделение. Топили дровами, и пароход останавливался, лишь когда требовалось пополнить их запасы. Узкое, мрачное помещение длиной в двенадцать футов, по обеим стенам которого тянулись скамьи, служило столовой; помещалось оно на корме. Во время еды на грубых приспособлениях из тросов и шкивов с потолка спускали стол.
Что
Ночь стояла удушливая, и в набитом людьми помещении было не продохнуть от запаха табака, пота, паров чичи. Пассажиры сидели без пальто, нечесаные, многие - сняв рубахи. Шум веселящейся братии становился все громче, всякий вливал свой голос в общий галдеж.
Неожиданно вход в салон заслонила могучая фигура. Белолицый, светловолосый, человек этот мог сойти за англичанина. Несколько групп игроков шумно звали его к себе. Настороженный, тревожный взгляд пришельца не изменился, даже когда он принялся играть. Делал это он равнодушно, изредка роняя слова, и всякий раз оставаясь в убытке. Казалось, не было конца ни его невезению, ни его деньгам. Стали подходить другие игроки. Ставки, гомон, количество выпитой чичи - все нарастало с наступлением ночи.
И вдруг, будто прилив - счастье молчаливого незнакомца переменилось. Почти после каждой партий выигрыш переходил к нему. Все мрачнее становились угрюмые лица тех; кто сидел у стола, и взгляды людей многозначительно загорелись. Наконец за спиной пришельца, которому начало везти, тускло блеснул в тощей руке нож. Не миновать убийства, если б чей-то тяжелый кулак не опрокинул этого человека и не выкинул за дверь, где тот исчез в темноте.
– Он играл честно!
– воскликнул Мануэль. Во тьме глаза его ярко блестели.
В воцарившемся безмолвии стал слышен шум машинного отделения, пароходного колеса, плеск воды. Все взоры устремлены были на высокого испанца. Затем игра возобновилась и под горящим взглядом Мануэля продолжалась далеко за полночь.
Наконец он швырнул на стол золотую монету и заказал чичу на всех.
– Люди, выпьем за Мануэля, за его последний улов на реке, провозгласил он.
– Я вернусь богачом!
– Каучук или индейцы?
– зло спросил похожий на куницу испанец.
– Бустос! Ложь уже в твоем вопросе, - с горячностью отвечал Мануэль. Не делай из меня торговца рабами. Я отправляюсь за каучуком. Привезу полное каноэ.
Очень часто те, кто был вне закона, не найдя богатого каучуком леса, обращали всю свою предприимчивость на похищение детей индейцев и продавали в рабство жителям селений на берегу Амазонки.
– А где собираешься высадиться, Мануэль?
– спросил один.
– В устье Палькасу. Кто пойдет со мной?
Мало кто из охотников, кроме Мануэля, бывал когда-либо выше слияния Пачиты и Укаяли, а Палькасу бежала с предгорьев Анд. О реке этой знали мало, разве только, что она течет по земле кашибос - таинственного племени каннибалов. Никто из охотников не выразил желания присоединиться к Мануэлю. Со злым презрением он посмотрел на них и обругал сворой трусов.