Охотник
Шрифт:
Трей бежит. Вспрыгивает на стенку, и что-то доносится из углублений между камнями — гулкий скрежет, словно костью по камню. Спугнутая Трей оступается, теряет равновесие. Приземляется тяжко и чувствует, как подвертывается под ней нога. Пытается встать на нее, но щиколотка не держит веса Трей.
Мерный стук лопаты встраивается Келу в ум — слышать этот звук ему предстоит еще долго после того, как он отсюда уйдет. Джонни обмякает после каждого удара. Яма уже по бедро ему, длинная и достаточно
Небо потемнело не только от грядущей ночи — откуда-то надвинулся мрачный слой багрово-серой тучи, а никакого ветра Кел не улавливает. Так давно не видел он туч, что эта смотрится чужеродной, и небо от нее делается неестественно близким. У полей странная, размытая лучезарность, словно остаточный свет порожден самим воздухом.
Джонни вновь останавливается, тяжко опираясь на лопату, запрокидывает голову.
— Хупер, — произносит он. Кел слышит его дыхание из глубины груди. — Ты же разумный человек. Тебе охота мешаться с таким вот паршивым делом?
— Я ни с чем не мешаюсь, — говорит Кел. — Меня тут даже нет.
— Никого из нас тут нету, — говорит Сонни. — Сам-то я банку-другую пью перед теликом.
— А я играю в карты с этими двумя, — говорит Март, показывая на Пи-Джея и Кела. — Выигрываю, как водится.
— Хупер, — повторяет Джонни настойчивее. Глаза у него безумны. — Ты ж не позволишь им оставить Терезу без папки.
— Отец ты ей никакой, — произносит Кел. — И потери с тебя никакой. — Замечает Мартову краткую улыбку одобрения по ту сторону углубляющейся ямы.
Кел все еще не понимает, для того ли они тут, чтоб выгнать Джонни из этих мест, или мужики затевают что-то большее. Джонни, знающий этих людей лучше, чем Кел, считает, что речь о чем-то большем.
Кел мог бы попробовать их отговорить. Может, ему бы это даже удалось: люди эти — не заматерелые убийцы. Но не знает он, если дело до этого дойдет, станет ли пытаться. Согласно его личному кодексу, допускать, чтобы человека забили до смерти, нельзя, даже такого говнарька, как Джонни Редди, но Кел уже за пределами кодекса. Заботит его только одно: Трей должна получить то, в чем нуждается, — ценой отсутствия отца или его смерти.
— Ребята, — говорит Джонни. От него несет пoтом и страхом. — Ребята, послушайте. Чего вы там хотите, я все сделаю. Только скажите. Сонни, чувак, я тебя вытаскивал из передряг же…
У Кела пищит телефон. Это от Лены.
«У меня Шила с детьми. Трей у них дома. Забери ее».
Джонни все еще говорит. Кел поднимает взгляд от телефона и тут улавливает слабый запах дыма.
Поворот к горе занимает у него словно бы вечность. Высоко на ее темном склоне маленькая иззубренная клякса рыжины. К небесам, сияя, вздымается столб дыма.
Остальные смотрят туда же.
— Это у меня, — без выражения произносит Джонни. Лопата падает у него из рук. — Это мой дом.
— Звони пожарным, — говорит Кел Марту. Затем бросается бегом к машине, колючая поросль цепляется ему за ноги.
На полпути он слышит у себя за спиной топот и пыхтение.
— Я с тобой, — бросает Джонни между хриплыми вдохами.
Кел не отвечает и не сбрасывает скорость. Когда оказывается у машины, Джонни все еще у него за плечом. Пока Кел копается ключом в зажигании — пальцы кажутся толстыми и онемевшими, — Джонни распахивает пассажирскую дверцу и ныряет внутрь.
Трей встает, цепляясь за кладку, шипя сквозь зубы, чтоб как-то справиться с болью, и добирается вдоль стенки до ближайшего дерева. Треск и плеск пламени нарастает, смешивается со странными хлопками и щелчками; глянув через плечо, Трей видит, что участок ельника теперь сотворен из пламени, каждая иголка безупречна и в сумерках пылает.
Дерево от засухи хрупко, и все равно Трей приходится четыре раза резко повиснуть на ветке, чтобы та отломалась. Отдача шибает в щиколотку, и Трей на секунду теряет голову от боли, но опирается о стену и дышит поглубже, пока не возвращается зрение.
Ей ясно, что, возможно, предстоит погибнуть, но времени на чувства по этому поводу у нее нет. Она подкладывает себе под мышку худи и опирается на палку. Ковыляет по тропе — шаг, скок, уж как может быстро.
Со всех сторон из елей и дроков пуляют ввысь птицы, кричат об опасности громко, визгливо. Воздух пахнет дымом, в нем ворочается жар, у лица Трей кружатся и вьются мелкие частички — чешуйки пепла, обрывки пламени. Тропа круче, чем Трей когда-либо казалось. Если она пойдет быстрее — рухнет. Ни потерять костыль, ни пораниться хуже, чем уже есть, Трей себе позволить не может.
Продолжает двигаться мерно, уперев взгляд в землю, выискивая камни. У нее за спиной ворчание огня нарастает к реву. Трей не оборачивается.
— Боже всемогущий, — произносит Джонни, театрально выдыхая. — Как я рад, что убрался оттуда.
Кел, выжимая газ в пол, едва слышит его. Единственное, что им на руку, — безветрие. Огонь в этих сухих до костей краях и сам по себе распространится достаточно быстро, но без ветра, который крутил бы пламя, оно попрет по склону вверх. Трей направится вниз.
Джонни подается к нему.
— Они б не убили меня, ничего такого чеканутого, ну. Это ты смекаешь же, да? Мы с ребятами всю жизнь друг друга знаем. Они меня никогда не обидят, они ж, блядь, не психи. Просто напугать меня хотели, типа, чисто…
Кел резко подает машину влево, вверх по горной дороге.
— Закрой, блядь, пасть свою, а не то я тебя сам убью. — Значит это вот что: «Если что-то случилось с малой, я тебя сам убью». Он не вполне понимает, как именно Джонни это вытворил, но у Кела нет сомнений, что это Джонни.