Охотники на мамонтов
Шрифт:
Он усмехнулся тому, как быстро она подхватила его шутливый тон, и порадовался ее ответу, который позволял ему сделать соответствующее замечание перед вручением своего подарка.
— Нет. Я тоже не забыл, вот, — сказал он, протягивая ей предмет, который до этого прятал за спиной. Эйла, не веря своим глазам, разглядывала маленькую статуэтку, вырезанную из бивня мамонта. Ранек взял у нее белоснежный мех, но она, казалось, боялась коснуться его подарка. Наконец Эйла подняла на резчика изумленные глаза.
— Ранек… — прошептала она, нерешительно протягивая вперед руку. Тогда он сам
Цветовая гамма этой статуэтки от хвоста до жесткой гривы в точности совпадала с окраской Уинни; часть ног была окрашена углем в землисто-черный цвет, а общий тон был сделан желтой охрой.
— Надо же, эти крошечные ушки прямо как настоящие. И копыта, и хвост… даже масть такая же, как у нее. О, Ранек, как тебе удалось сотворить такое чудо?!
Заключив Эйлу в свои объятия, Ранек выглядел совершенно счастливым. Он мечтал потрясти ее воображение, и реакция Эйлы оправдала его самые смелые надежды. Ранек с такой откровенной любовью и обожанием смотрел на Эйлу, что на глазах у наблюдавшей за ним Неззи выступили слезы. Она незаметно посмотрела на Джондалара и поняла, что он тоже видел этот страстный взгляд. Мучительная боль исказила черты его красивого лица. Неззи понимающе покачала головой.
Обмен подарками закончился, и Диги пошла вместе с Эйлой в очаг Зубра, чтобы помочь ей переодеться. Чужеземное платье Ранека в свое время произвело на Диги большое впечатление, и, окрашивая кожу, она попыталась добиться такого же цвета. В конце концов ей это почти удалось, и она сшила из светло-желтой кожи нарядные узкие штаны и тунику с короткими рукавами, треугольным вырезом и таким же диагональным срезом по подолу; поясок, сплетенный из разноцветных узких кожаных полосок, совпадал по гамме с вышивкой, украшавшей платье. Густой летний загар еще не успел смыться с кожи Эйлы, а ее пышные золотистые волосы почти сливались с основным тоном одежды. Этот праздничный наряд оказался ей совсем впору, как будто был сшит специально для нее.
Диги помогла Эйле вновь надеть костяной браслет Мамута и ожерелье Неззи и привязала к поясу красные ножны Талута, из которых выглядывала резная костяная рукоятка кремневого ножа. Мамутои не носили амулетов, поэтому Диги, ничего не зная о назначении потрепанного кожаного мешочка, висевшего на шее Эйлы, принялась уговаривать подругу снять его, однако Эйла решительно воспротивилась.
— Это мой амулет, Диги. Он охраняет меня… хранит… частицы Духа Пещерного Льва, Клана и моего духа… Совсем маленькие кусочки… Меньше той фигурки, в которую Ранек заключил дух Уинни. Креб говорил, что, если я потеряю амулет, тотем не сможет найти меня и я умру… — с трудом подбирая слова, пыталась объяснить Эйла.
Диги задумчиво смотрела на подругу. Неопрятный вид этого кожаного мешочка, несомненно, портил общее впечатление. Даже шнурок, на котором он висел, был сильно
— Эйла, а что ты будешь делать, когда шнурок разорвется? По-моему, это произойдет очень скоро, — заметила Диги.
— Я сделаю новый шнурок и новый мешочек.
— То есть главное не мешочек, а то, что внутри его, правильно? — Да…
Диги окинула внимательным взглядом подарки и вдруг заметила мешочек Крози. Аккуратно выложив его содержимое на меховое покрывало, она протянула его подруге:
— Почему бы тебе не использовать этот красный мешочек? Нитка волос вполне может заменить кожаный шнурок. И ты точно так же будешь носить его на шее.
Взяв из рук Диги красивую расшитую вещицу, Эйла задумчиво посмотрела на нее, а потом сжала в ладони свой старый мешочек, словно хотела вновь ощутить то чувство уверенности, которое придавал ей этот клановый амулет. Но она больше не принадлежала к Клану, хотя и не рассталась со своим тотемом… Дух Пещерного Льва по-прежнему защищает ее, и его знаки все так же важны. Однако теперь она принадлежит к племени Мамутои…
Когда Эйла вернулась в очаг Мамонта, то ее вид полностью соответствовал облику молодой женщины Мамутои, прекрасной, нарядно одетой, имеющей высокий статус и несомненные достоинства. Обитатели Львиной стоянки встретили ее одобрительными взглядами. Но две пары глаз выражали более сильные чувства. Любовь и желание излучали черные смеющиеся глаза, полные пылкой надежды, а большие, удивительно яркие синие глаза не смеялись, а были глубоко несчастными, хотя в них отражались столь же пылкие чувства.
Нуви сидела на коленях у Манува, который сердечно улыбнулся Эйле, когда она прошла мимо него, чтобы положить снятую одежду на скамью со своими вещами. Старик видел, какой лучистой улыбкой ответила ему молодая женщина; Эйла даже не представляла, что может быть так счастлива, все ее существо было исполнено какой-то ликующей, бьющей через край радостью, которая проявлялась в каждом ее жесте, в каждом вздохе. Она стала Эйлой из племени Мамутои и собиралась сделать все возможное, чтобы как можно скорее приобщиться к их обычаям и традициям. Джондалар стоял к ней спиной и беседовал с Данугом, но почему-то при взгляде на его спину ее сияние сразу померкло. Возможно, нечто необычное было в его позе или напряженно расправленных плечах. Почувствовав его настроение, Эйла пришла в замешательство. Видимо, Джондалар расстроился из-за того, что ее приняли в племя Мамутои. Но с этим уже ничего не поделаешь.
Отбросив беспокойные мысли, Эйла достала мешочек с огненными камнями. Мамут сказал ей, что их она должна будет раздать в последнюю очередь. Существовал особый ритуал передачи, который должен был придать этим дарам соответствующее значение и подчеркнуть их высокую ценность. Взяв горсть небольших желтовато-серых с металлическим блеском желваков железного колчедана, Эйла направилась к очажному кругу. Проходя мимо Тули, разговаривавшей с Неззи и Уимезом, она невольно услышала:
— …но я и подумать не могла, что у нее так много ценных вещей. Одни эти меха чего стоят. Плащ из бизона, белый мех лисицы, уж я не говорю о шкуре снежного леопарда… В наших краях это большая редкость и…