Охотники на Велеса

Иванова Татьяна Всеволодовна

Сольмир встал перед девушкой на колено и взял за руки.

— Я видел, что как бы черные крылья пытались сомкнуться вокруг тебя в святилище.

— И как? — вымученно улыбнулась Любава. — Сомкнулись? Я не видела.

— Нет.

— Хорошо.

— Скажи, ты христианка?

Вот и все? Скрытность скрытностью, но отрекаться от Христа она не будет. Тем более что сказителю было открыто, что черные крылья так и не сомкнулись над ней в Велесовом капище. Ему было открыто, а ей — нет.

— Да.

Наступило молчание. Сольмир выпустил ее руки из своих, уселся рядом на покрытом пожухлым мхом стволе.

— Я всегда мечтал, что хоть где-то люди живут по-другому.

Не так, как у нас. Они не предают друг друга ради собственной выгоды. И даже ради спасения собственной шкуры не предают. Что где-то существует настоящая дружба и настоящая любовь. И пусть мне самому не удастся жить среди таких людей, но даже, если я буду только знать, что где-то они существуют, мне станет легче.

Он снова замолчал, выдрал клочья мха и принялся крошить его пальцами.

— Скажи, Любава, среди христиан встречаются такие отношения, как в твоих историях, или это просто древние сказания?

— Это не просто древние сказания, это жития святых, — вздохнув, честно ответила его спутница. — Это то, к чему мы стремимся, но никак не можем достигнуть. К несчастью, святых среди нас единицы, да и те стараются укрыться от нескромных глаз.

Они еще молча посидели, приходя в себя. Наконец, Любава встала.

— Поехали?

Девушка подошла к своей кобыле, вытащила из седельной сумки несколько морковок и скормила их одну за другой любимой Гулене. Шершавые губы касались ладони. Это успокаивало. Потом Любава обняла кобылу за шею и крепко к ней прижалась, впитывая тепло живого существа. Ее начинал бить озноб. Сольмир помог взобраться в седло.

Они вернулись в Муромль в сгущающихся сумерках. Сказитель проводил свою спутницу до Новгородского двора. Он так и не спросил ее, зачем ей, новгородке, христианке так прямо до зарезу потребовалось увидеть Велесово капище.

В дружинной избе дружинницу внимательно выслушали четверо воинов. Харальд задумался. Творимир взял за руку названную дочь своего лучшего друга. Рука была ледяной.

— Пойдем, девонька, — тихо сказал он, поднимаясь сам и поднимая ее за собой. — Отслужим обедницу. Твои силы полностью исчерпаны.

* * *

Через несколько дней, незадолго до рассвета четверо воинов и Любава с ними поехали охотиться на кабанов. И то дело. Скоро уже и снег выпадет, а они ни разу не выезжали на охоту. А поближе к Суждалю шелестели листьями роскошные дубравы, в которых, хрюкая и повизгивая, кормились жирными желудями бессчетные стада этих вкуснейших животных. Отряд новгородцев без происшествий скакал по дороге от Муромля к Суждалю, и в свете наступающего дня они доехали до поворота на тропу, ведущую в капище Велеса. Все спешились и отдали коней Негораду, который свел небольшой табун с дороги в лес и, двигаясь вдоль дороги на Суждаль, отправился искать место для будущего лагеря охотников. А остальные пошли в капище. Впереди шел Добровит. Светловолосый, худощавый, веснушчатый воин был еще очень молод. Он не был раньше знаком ни с кем из тех дружинников, с которыми его в этот раз свело вместе задание князя Ярослава, поэтому все больше молчал. Но, хотя он об этом не говорил, один из лучших новгородских следопытов был крайне раздосадован своим промахом в поиске пути через это болото. Ну что ему стоило, обратить внимание на сдвоенную осину на краю трясины? Нет же, все вниз смотрел.

Они подошли к огромному и еще живому дереву. Дупло было замаскировано. А внутри действительно был самый обычный ворот, как у некоторых колодцев. Вниз уходил крепкий, тщательно просмоленный канат. Харальд повернул ворот. Один раз, другой.

— Стой, —

сказал Добровит, стоявший рядом с трясиной.

Варяг закрепил ворот и тоже подошел к топи. В сметанообразной, черной, вонючей массе проявился точно хребет из двойного просмоленного каната.

— Очередное чудо искусников Гардарик, — пробормотал Харальд. — Уж сколько всего видел, а все никак не привыкну.

Они вытащили тюк с дощечками, скрепленными веревками в длинную дорожку, и уложили дорожку на опорах, появившихся в трясине. Добровит пошел первым, разматывая перед собой дощатую дорожку. Любава шла следом. Она бы пошла первой, потому что уже была здесь. Но молодой следопыт так на нее посмотрел, что девица без лишних слов уступила ему право пройти первым над опасной топью. Уж больно было задето самолюбие молодого новгородца.

— Стой, Добровит, — тихо сказала девушка, когда они пересекли трясину, — дальше направо, в воду. Слова «проверь дно» застряли у нее в горле. Уж настолько-то следопыт свое дело знал. На дне оказался песок, прекрасно ощущаемый босыми ногами. Сапоги Любава предусмотрительно сняла. А вот Харальд не снял. Сапоги у него не пропускали воду даже в малой степени. Варяг и опустил опору для моста обратно вниз, в трясину, найдя второй ворот в огромном пне. Оставшийся участок болота был безопасным, разведчики довольно быстро взобрались на холм. Дальше начинался густой лес. Любава медленно шла впереди, а Добровит смотрел по сторонам, проверяя, ходили люди по тем тропкам, по которым она их вела, или не ходили. Любава с Добровитом в первый раз работали в паре. И по мере того, как становилось ясно, что молоденькая девица запомнила путь безошибочно, следопыт все больше и больше мрачнел.

— Успокойся, Добровит, — сурово сказал Харальд, бывший сегодня явно не в лучшем настроении, посмотрев в покрасневшее веснушчатое лицо новгородского следопыта. — У Любавы особенный дар. И, поверь мне, никто бы не стал держать ее в мужской дружине, если бы этого дара у нее не было.

— Любава, ты, правда, не подглядывала, когда шла здесь с Сольмиром? — все же спросил Добровит.

— Нет. Честно. Я же сказала. Он сам завязал мне повязку.

Следопыт недоверчиво покачал головой.

На открытое место перед капищем они не выходили.

— Наша цель — найти путь для воинов Ярослава, — тихо сказал Харальд, когда они углубились в лес, окружавший капище со всех сторон. — По обычной дороге муромцев конный воин не проедет. Мы должны найти другой путь.

— Эта залесина окружена со всех сторон болотом, — мрачно сообщил Добровит. — Муромские жители ходят через самое узкое место. В других местах пояс болот гораздо шире.

— Пусть Любава посмотрит, — непреклонно ответил Харальд. — Сначала ищем проходимый путь через лес к болотам.

— Грибы собирать можно? — не выдержала Любава.

Здесь было множество грибов, торчавших темными шляпками из опавшей хвои.

— Любава! — громким шепотом одернули ее сразу все ее спутники.

— Мы не должны оставлять следы, — важно проговорил Добровит.

— Обижаешь, — еле слышно хихикнула Любава. — Я бы бесследно собрала. А вечером бы похлебочку сварили. Нет? — она внимательно посмотрела на сурового Харальда и поняла, что грибы пособирать не выйдет.

Через несколько часов разведчики таки нашли проходимый для всадников путь через густой ельник и вышли к болотам. Солнце так и не выглянуло. Мрачный ельник вокруг капища остался позади. Далеко впереди чернел незнакомый лес. А прямо перед ними под серым небом изредка поблескивали открытой водой бурые, непроходимые болота.