Охотники Смерти или Сказка о настоящей Верности
Шрифт:
– Весь смысл ведь в том, что кровь надо благодарить за подаренную силу? – с глупой надеждой спрашивает Рида, надеясь угадать, ткнув пальцем в хмарь.
Заставляю себя разлепить глаза и повернуть голову к ученице.
– Нет. Это просто основное условие самого существования нашей магии. Это основное существование жизни и смерти. Если не просить и не благодарить свою кровь, ту жизненную силу, которая наполняет наше тело, то она не будет давать нам силу не только на магию, но и на жизнь.
Девушка понятливо кивает и наклонившись к земле начинает чертить подобранной палочкой
– Насколько я почувствовала, – медленно произносит она, сомневаясь в своих словах, – сама сила заклятий на крови не в качестве рисунков и в скорости заклятий…
– И в них тоже. Они помогают направлять силу в нужное русло, а не куда она сама захочет течь. Например, – с улыбкой провожу ладонью по седым волосам, – излишек высвобожденной силы можно ликвидировать отдавая только собственные жизненные ресурсы. И чем чаще обращаешься к крови с просьбой о большой силе, тем сильнее седина.
– Значит, ты обращалась слишком часто?
– Я была Магистром, а это не просто красивое название.
Девушка стирает ладонью рисунок и отряхивает ладони.
– А я тоже поседею?
Ласково и насмешливо дёргаю её за выбившуюся из-за уха прядь.
– Нет. Седых Детей Ночи не бывает.
Девушка красноречиво накручивает на палец седую прядь.
– Ну, сравнила, – коротко усмехаюсь, снова подставляя лицо ветру. – Одно дело – поседеть от старости, от потери жизненных ресурсов, но тебя от этого защитит Ночь. Но от нервного потрясения, психического расстройства она спасти не сможет.
Из окна выглядывает растрёпанная Кэта, на её лбу зеленеет полоса от травяного сока.
– Дикая, ты помнишь, что тебе пора настойку пить? – вкрадчиво интересуется она.
– Помнишь, – соглашаюсь я и встаю, придерживаясь за ствол яблони. Пережидаю короткое головокружение и медленно плетусь в дом. У двери меня нагоняет Рида и коснувшись локтя тихо, по-детски серьёзно обещает.
– Я обязательно пойму суть ритуалов.
Я ласково поглаживаю по шее единственного выжившего нашего коня, пытаясь его заседлать, что бедному животному энтузиазма не прибавляет. Только-только он успел успокоиться после страшной битвы и длительной погони, как его снова заставляют куда-то скакать. Вот вам надо, госпожа Чародейка, вы сами и скачите, а я посмотрю, как у вас это получиться…
Отмахиваюсь от лёгких и естественных мыслей-образов коня, что-то тихо шепчу, сюсюкаю, не вдаваясь в смысл слов, обещаю ему что-то, но животное не верит и правильно делает.
С крыльца спускается Кэта со звякающими торбами, недовольно смотрит на мои «успехи» и, предельно аккуратно сгрузив сумки на землю, оттирает меня в сторону. Положив ладонь на лоб коня, она что-то тихо и уверенно ему втолковывает, заставляя застыть, пока его не заседлают. После небольшой перебранки было решено, что трястись на коне придётся мне, как больной, а остальным бодро плестись следом в темпе марша.
Теперь они взволнованные бегут обратно (точнее, бежали бы, но с полными вёдрами это затруднительно).
– Там!.. – испуганно выдыхает знахарка, ставя ведро на крыльцо и разминая затёкшие руки.
– Что?! – хором переспрашиваем мы с Кэтой, представляя все возможные ужасы и остановившись на появлении Гончих Тьмы.
– Всадники! – вместо новой подруги отвечает Рида, небрежно плюхая ведро прямо на землю. От встряски часть воды выплёскивается через край.
– Какие? – с шипением продолжаю допрос, не в силах добиться от них внятного ответа. Поуспокоившаяся магичка продолжает навьючивать на коня чересседельные сумки, здраво рассудив, что будь там твари, селяне заметили бы их первыми и крику было бы гораздо больше.
– Местные лорды, – поясняет переведшая дух знахарка. – У них какая-то грамота из столицы, ищут неизвестных людей, пришедших дней пятнадцать назад. Говорят, что возможно были раненые.
Мрачно переглядываемся.
– Что-то много времени им понадобилось, – недобро усмехаюсь я.
– Нашу деревеньку среди приморских лесов обнаружить сложно, о ней даже здешний владетельный лорд вспоминает, когда раз в три круга налоги приезжает собирать. Чаще-то у нас и взять нечего.
Нетерпеливо отмахиваюсь от рассуждений знахарки.
– Что ты им сказала? – Ведь Рида была с нею, а крестьяне могли указать на неё…
– Что Рида – моя сестра двоюродная, из приморского села Лейненн приехавшая, – просто отвечает девушка. – Кэта – тётка моя, покойной матери сестра, а ты её дочь старшая…
Язвительно ухмыляюсь.
– Вот и стали мы, – говорю, – Рида, сёстрами не только по крови, но и по роду.
Ученица насмешливо фыркает.
– А не боишься, что кто-нибудь из селян опровергнет твою историю? – прищуривается Кэта.
– Не-а, – так беззаботно махнула головой девушка, что длинная коса полукруг описала, – я здесь теперь единственная знахарка, кто ж захочет со мной отношения портить?
– Может, они? – невинно показывает пальцем Рида на подъехавших к забору всадников. Приведший их крестьянин бормочет что-то вроде «вот он, знахарки дом» и пятится, виновато косясь на девушку.
Я с ленцой разглядываю нежданных гостей, уделив особое внимание их вооружению. Видно, они действительно только искали выживших после засады, но ловить не собирались, разве что увечных и тяжело раненых. Щеголевато одетые, с перьями в шляпах, лорды производят довольно приятное впечатление, если не приглядываться к их презрительно-равнодушным лицам. И не слушать их брезгливо-холодные эмоции. Сил прийти в ярость мне не хватает, так что я ограничиваюсь безучастным наблюдением.