Охотники за ФАУ
Шрифт:
Опять тьма. Но вот то здесь, то там на склонах внезапно возникают огненные вихри.
…В боевой сводке, принятой Мариной Луганской, значится: «Противник не проявлял активности».
Ночь. По Днепру бесшумно мчится катер. Его не видно и не слышно. На нашем берегу вдруг начинается пальба, взрывы гранат, крики. Катер исчезает в темноте. А через час, уже в другом месте, против города «Ключевого», снова катер врезается в наш берег. Выстрелы. Взрывы. Крики…
Капитан Степан Степцов диктует сержанту Марине Луганской:
«Противник производит дерзкие налеты на быстроходных катерах на заранее засеченные огневые точки. Цель налета, как показали пленные с этого катера, — захват языка».
— Мариночка, почему вы ко мне так переменились?
— Диктуйте!
— Вы не верьте старшему лейтенанту. Хвастался: я не я буду, говорит, если не покорю Маринку! А сам к нашим машинисткам липнет… женатик.
— Диктуйте, или я позову дежурного.
— Что он вам наврал обо мне? — Эх, вы!..
Ночь. В лесном массиве идет советский разведчик. Ведет он себя отнюдь не так, как положено. Он не маскируется, не старается идти тихо. Наоборот, идет посвистывая, ломает сухие ветки, попадающиеся под руку, громко кашляет.
А позади него, метрах в пятидесяти, идут еще четверо. Идут тихо.
Уже третьи сутки разведчики бродят по лесу, разыскивают партизан. Не могут никого встретить. Выходили на опушку, к деревням, чтобы разузнать, где искать партизан, — деревни пусты, если не считать гитлеровцев.
Старшина, сибиряк Рябых, самый рослый и самый сильный. Он охотник. Он и в темноте видит так, как другие не видят при свете. Сам объясняет, будто «лицом чувствует» — где гуща, где поляна, близко ли вода. Слух у него отличный, но, при всех своих качествах, даже он не может обнаружить партизан.
Сейчас разведка возвращается домой. Старшина Рябых предложил младшему лейтенанту Ольховскому использовать последнее средство: вызвать на шум, на себя. Хоть бы окликнули его, пальнули в крайнем случае. Уже после этого как-нибудь объяснятся. Вряд ли сейчас здесь, в глухом лесу, будут немцы. А лес велик, ох, велик! Глубина леса — тридцать шесть километров, ширина — восемнадцать, площадь— шестьсот сорок восемь квадратных километров. Пойди найди партизан.
Землянки, оставленные ими месяца два назад, обнаружить удалось. Все вокруг было заминировано гитлеровцами. Разведчики разминировали.
Главную задачу они не выполнили, не связались с партизанами. Зато немецкую систему обороны разведали. Сплошных окопов нет. Деревья вырублены на один-два километра от берега, а дальше — лес. В лесу, вблизи Днепра расположились: в центре — крупное село, закодированное «Орешек», на юге — курортный поселок Сосны, на севере, в километре от северной опушки, — село Луковицы, а за опушкой, на Ровеньковских высотах, — большое село Станиславовка, районный центр.
Между этими селами и теми, что на южной опушке леса (Герасимовкой, Поляновкой), по лесным дорогам регулярно курсируют танки и бронетранспортеры. С южной опушки леса, в районе Герасимовки, виден город «Ключевой».
К самой дороге выходили медленно и осторожно. Лес метров на пятьдесят вправо и влево от дороги был минирован. Саперы-разведчики предложили лейтенанту заминировать дорогу немецкими же минами. Он запретил.
Разведчикам предстояло идти влево, за «Орешек», где в кустах была ими спрятана лодка. Чтобы двигаться быстрее, они решили идти по дороге. Если пойдет очередной рейсовый танк, спрячутся.
Треск мотоцикла, приближавшегося со стороны Сосен, они услышали издалека.
— Компенсируем? — спросил старшина, любивший мудреные слова.
— А провод есть? — спросил лейтенант.
— А как же! — Старшина и сапер протянули провод через дорогу на уровне шеи мотоциклиста и крепко привязали к деревьям.
Мотоциклиста вырвало из седла, и он ударился головой о сосну. Мотоцикл вильнул вправо, опрокинулся. Сапер выключил зажигание, чтоб мотор заглох, а затем снова включил его: пусть выглядит все, как несчастный случай.
Мотоциклист с разбитой головой уже ничего не мог сказать. Зато его сумка с бумагами очень заинтересовала лейтенанта. Это был офицер из размещенного в Герасимовке штаба саперного батальона 74 ПД.
Второго они взяли за «Орешком». Это был связист. С ним было еще двое, но тех в стычке прикончили. Пленный, галичанин, говорил по-украински. То, что он сообщил, надо было срочно передать по радио, но ведь засекут — не выпустят! Вот тут-то лейтенант и задумался. А если не передать по радио, а их потопят на обратном пути?
Перед рассветом командарма разбудил телефонный звонок. Начштаба просил разрешения зайти.
Держа в руках раскодированную радиограмму, принесенную начштаба, командарм только качал головой, удивляясь глупости немцев.
Село «Орешек» у берега Днепра, почти посреди восточной опушки лесного массива, оказалось стыком частей двух дивизий! Интересно… Глубина оборонительных сооружений противника не превышала двух километров. Лес не позволял ему маневрировать танками.
— Итак, — начал командарм, — при поддержке воздушно-десантной бригады, действующей с тыла, будем наносить главный удар в направлении Станиславовка и дальше, с задачей овладеть «Узлом». Для нас танкодоступнее «Западная речка» у северо-западной опушки лесного массива.
— Если утвердят, — осторожно вставил начштаба.
— Уже утвердили. Поздравляю. Будем форсировать Днепр на широком фронте: в направлении высоты 180,3 — «Яблоко», в направлении Станиславовка, а теперь и в направлении «Орешек». — Командарм задумался, потом спросил: — Разведчики у «Орешек» сильно потревожили противника?
— Интересовался. Усиления стрельбы на участке их переправы не наблюдалось.
— Отныне запретить всякую силовую разведку в направлении «Орешек» и лесного массива вообще. Вести активную разведку на отвлекающих направлениях, на «Ключевой», и намекнуть офицерам и бойцам, что это и есть направление главного удара. Надо сделать это так, чтобы противник поверил. Срочно разрабатывайте планы. Усильте подготовку офицеров и бойцов.