Охотники за генами
Шрифт:
— Вариантов два, — сразу сказал Акил Вагабович. — Первый — плыть, пока кончится бензин, а это примерно до второго по счету поворота, высадиться и дальше брести по болоту по пояс в воде. Если бензин кончится раньше, сразу высадиться там, где к берегу причалим. Там тоже болото. Далеко тянется… Сплошняком… И второй вариант — высадиться сейчас, пройти лишний километр, но посуху. Что выберем?
Поздняя осень погодой не баловала, и мокнуть никому не хотелось. Даже на лодках, оставаясь в сухой одежде, все слегка мерзли, и потому Даштемиров ничем не рисковал, спрашивая общее мнение. Ответ он знал заранее.
— Высаживаемся, — за всю третью лодку решил Мухаммадлатиф.
Плывущие с ним Муталиб и Ильяс были его близкими друзьями еще по «зоне» и привыкли, что Мухаммадлатиф решает за них.
— Высаживаемся, — в один голос сказали Канбар и Кантемир со второй лодки. Джаббар, их рулевой, только безразлично пожал плечами.
Акил Вагабович торжествующе посмотрел на экипаж своей лодки и дал знак рукой, показывая на берег. Садруддин
Пока лодки разгружались, Даштемиров поднялся на обрыв, чтобы осмотреть окрестности, и, к своему удивлению, убедился, что его аргументы по месту высадки были ошибочными. Здесь берег уже в десяти метрах от обрыва резко понижался, и начиналось точно такое же болото, как и везде. Карта беззастенчиво врала.
Спустившись на берег, Акил Вагабович никому не сообщил такую «радостную» весть, чтобы не выслушивать упреки, которых он, как считал, не заслужил, поскольку не он составлял карту. Эту топографическую карту и так удалось достать с трудом и за большие деньги, поскольку топографические карты до сих пор считаются в России секретными документами.
Лодки вместе с упакованными в непромокаемые мешки моторами решили спрятать наверху, спустив с лодок воздух и утопив все в болоте. Следовало только поставить запоминающуюся веху, чтобы на обратном пути долго не искать. А под обрывом сразу начали копать нишу, в которую хотели спрятать канистры с бензином. От работы отлынивал только сам Даштемиров, пользующийся своим возрастом и номинальным званием старшего в группе, и Кривой. Зубайдулла просто по лености своей только делал вид, что копает, но после каждого движения лопатой останавливался и начинал что-то рассказывать. Он лучше других знал, что бензина на обратный путь хватит, и даже кое-что останется. Назад поплывет только одна лодка с хорошим четырехтактным японским мотором. Эмир Магометов, отправляя группу, приказал Кривому перестрелять всех, кто с ним был, кроме экипажа третьей лодки. С этим экипажем Кривой и должен вернуться назад. Сам экипаж третьей лодки тоже об этом приказе знал…
Саперы сняли три мины и обозначили вехами четыре «растяжки», которые нельзя было снять, не взорвав гранату, и даже посмеялись над минерами. Так неуклюже, неумело были поставлены эти «МОН-50» [19] , что заметить их было проще простого. Мины выставлялись на островках среди травы, по сути дела, даже не на островках, а на тесном скоплении кочек, и находились в весьма неустойчивом положении. Легкий ветерок раздувал траву, показывая мины даже в тумане за десять шагов. Все они были оборудованы взрывателями натяжного действия, и проволоку к взрывателю протягивали под водой. Сами саперы спецназа ГРУ, когда выставляли такие мины на подобных участках, во-первых, обязательно полукруглый корпус мины оплетали травой, маскировали под густые заросли, которые на болоте встречаются тут и там, во-вторых, укрепляли мину так, чтобы она не имела возможности упасть под порывами ветра. Хорошо, что ветра достаточной силы над болотом не было, иначе мины могли взорваться до того, как спецназ приблизится к ним. А взрыв мины для засады означал, видимо, сигнал к действию. Но, пока мина не взорвалась, следовало начинать свои действия, и капитан Чигринский характерным для полководца знаком послал вперед двух командиров взводов. Старший лейтенант Вахтомыч и лейтенант Простодуев стремительно удалились в туман, уводя за собой свои взводы. Чигринский не остановился, чтобы, как и подобает полководцу, на месте дожидаться результатов своих стратегических замыслов, как шел неторопливо, так и продолжал движение, только по настоянию рядового Моховщикова сместился вправо, поскольку цепь засады залегала слева. Полицейский капитан шел следом за ними, держа наготове свой «калаш» с обрубленным стволом и нелепым внешне раструбом — обычное для полиции оружие, которое в просторечье называют «тупорылым» автоматом [20] . Капитан Чигринский, если посмотреть со стороны, к бою совсем не готовился, хотя затвор своего «ПП-2000» передернул и глушитель навернул. Но это было сделано задолго до того, как взводы вступили в полосу ивняка. Капитан выглядел расслабленным и спокойным. Точно так же старался выглядеть и рядовой Моховщиков, подражая командиру роты. Их обоих словно бы совсем не волновало, что там, среди зарослей, сидит противник, который может дать в тебя очередь. Но это откровенно волновало капитана Подопригору, который прошептал через плечо Чигринского:
19
«МОН-50» — стандартная противопехотная мина направленного действия, наряду с «МОН-100» и «МОН-200» стоит на вооружении в российской армии. (Прим. автора.)
20
«АКС-74У» или «АКСУ-74» — модификация автомата Калашникова с коротким стволом, созданная специально для полиции и внутренних войск для действий в условиях города. Используется и в армии в качестве оружия экипажей танков, бронемашин и артиллерийских расчетов. (Прим. автора.)
— Где-то здесь первые ряды засады начинались. Слева.
— Уже не начинаются, — спокойно ответил Петр Викторович. — Где мои парни прошли, никого не осталось, а они сами сейчас далеко впереди.
В подтверждение слов командира роты откуда-то издалека раздалась-таки автоматная очередь. Вернее, не раздалась, она только началась и сразу захлебнулась.
— Кому-то даже пострелять позволили… — недовольно произнес капитан. — Это очень плохо…
— Не дали развернуться, «успокоили», — заметил Подопригора.
— Три пули он все равно пустил. И каждая из них может стоить человеческой жизни. Стрелять следует на опережение, до того как выстрелили в тебя.
— Судя по звуку, стрелял наблюдатель с дерева. Он на сосне сидел. Я же предупреждал, — встрял в разговор Моховщиков.
— Наверное, за ветвями сразу не увидели. Сидел бы, как сидел, в живых бы, птичка неумная, остался… — проворчал капитан Чигринский и тут же дал очередь куда-то сквозь кусты. — Я же говорю, стрелять надо на опережение. Вот так…
За кустами что-то тяжело грохнулось. Моховщиков и Подопригора побежали туда и увидели лежавшего на земле бойца засады. Автомат был у него в руках. Видимо, раньше раненный, он потом пришел в себя и решил принять бой. Тяжелые пули пистолета-пулемета с близкого расстояния проломили бронежилет, а одна попала в горло и прошла навылет. Кровь бежала ручьем, окрашивая жухлую траву.
— Бронежилеты, — оценил ситуацию командир роты, выглядывая из-за куста с другой стороны, — все же спасают кого-то. Мы же не бронебойными стреляем.
— До горла бронежилет, к счастью, не достает, — хмуро бросил Подопригора.
— А ведь это чей-то сын. И мать ждет его со службы. Всегда больно стрелять в солдат, — сказал командир роты. — Нас однажды послали дезертиров ловить. Трое морских пехотинцев перестреляли караул и ушли в тайгу. Обложили мы их. Я шесть часов парней уговаривал сдаться. Не хотел стрелять. И полиции стрелять не разрешил. Майору полиции, тогда еще милиции, автомат к голове подставил, а потом автомат у него отобрал. Надеялся уговорить…
Но они не поверили офицеру. Не заслужили у них офицеры доверия. Потом матери двоих приехали. Они и уговорили. Сдались…
— А сейчас? — спросил Подопригора. — Может, стоило попробовать уговорить?
— Сейчас я стрелял на опережение. Кто кого! — отрезал командир роты и двинулся дальше своей небрежной походкой.
Рядовой Моховщиков и полицейский капитан пошли за ним, и теперь уже оба старались даже в походке подражать капитану спецназа…
Пока работы продолжались, Даштемиров снова вышел на обрыв, откуда открывался обзор окрестностей. Бинокль у него был не слишком хороший, тем не менее позволял просмотреть предстоящий путь. Воды на берегах Сунгачи было действительно чрезвычайно много. Тем не менее она заливала не весь берег, и местами сквозь воду явно пробивалась растительность. Определить глубину по траве было сложно, там могло быть и по щиколотку, и по колено, а вот кусты и деревья приблизительно показывали, где располагаются их корни. И идти предстояло, ориентируясь именно по деревьям и кустам. Конечно, это намного удлиняло путь, зато делало его менее трудоемким и более безопасным. Как житель гор Акил Вагабович не боялся ни пропастей, ни темных ущелий, ни зловещих скал. Но при слове «болото» или, что еще хуже, «трясина», по телу пробегали мурашки, и Акил Вагабович начинал жалеть, что ввязался в эту авантюру. А ввязался потому, что заплатить обещали очень много. Это позволило бы сразу машину купить, и не какую-нибудь побитую, а новую иномарку. А без машины он чувствовал себя не совсем таким, каким хотелось бы. Зачем нужно было уезжать из родных гор на Дальний Восток, если не можешь купить себе машину? Торговля, которая поначалу вроде бы хорошо пошла, со временем могла только прокормить его большую семью, но не более. И потому пришлось ввязаться в это дело, предложенное внезапно приехавшим с Кавказа эмиром Русланом Магометовым, старым знакомым и какое-то время даже соседом Даштемирова. Акил Вагабович знал, что Руслан Магометов находится в федеральном розыске — об этом рассказывали общие знакомые, приехавшие с Кавказа, но не побоялся приютить у себя в доме. Руслан прожил у Акила Вагабовича трое суток, потом переселился к Зубайдулле Кривому, которого знал еще лучше, чем Даштемирова. Кривой жил один на съемной квартире. И, случись что, пострадали бы только они двое, а у Даштемирова было пятеро малолетних детей, жена с тещей и незамужняя великовозрастная сестра. Да и тесновато было гостю в их небольшом доме. Может быть, эта теснота и внешняя неустроенность и заставили Руслана Магометова сделать Даштемирову предложение. Это предложение — возможность заработать и вырваться из того положения, в котором тот находился. А Акил Вагабович, как всякий житель Кавказа, считал себя воином и вообще человеком, способным на подвиг. Так и договорились. Потом вместе с Зубайдуллой Даштемиров собирал группу из знакомых. С каждым членом группы эмир беседовал отдельно. Двоих забраковал, и пришлось искать им замену. Часть расходов Акил Вагабович взял на себя с тем, что Руслан, когда вернется, с ним расплатится и за это. Так и оказался примерный отец семейства и кормилец большой семьи в этих болотах.