Охотники за каучуком
Шрифт:
Куда идти? Никакого понятия… К тому же я надеялся, что вы все же вернетесь. Решил: дождусь!
Мы с собакой кое-как устроились. Вот уже два дня едим рыбу, да от пожара кое-что уцелело.
Вот все, что мне известно. Жаль только — я оказался бессилен. Однако главное, вы живы… Значит, не все потеряно! Нас трое, да еще собака. Но мы стоим десятка. Не так ли?
— Друг мой, от всего сердца спасибо за вашу преданность. Поверьте, моя признательность безгранична!
— Я верю вам, как вы поверили мне. Разумеется, тут не место расчетам.
— Нет-нет, я перед вами в неоплатном долгу. Впрочем, каждый, кто рисковал жизнью ради моих близких, отныне для меня родной человек.
— О нет!.. Нет!.. Вы слишком добры… У меня нет слов… Вы и раньше были так великодушны ко мне, а ведь знали, откуда я явился! Черт возьми… Да я теперь на части для вас разорвусь, если понадобится!
Покуда Шоколад вел свой печальный рассказ, индеец Табира, чьи познания во французском ограничивались двумя-тремя словами, не терял времени даром. Необычайно зоркий, как истинное дитя природы, он занялся тщательным изучением местности.
Несмотря на внешнюю невозмутимость, этот краснокожий чувствовал, что сердце его разбито. Беда коснулась и его лично.
В ночной схватке бесследно канули жена и дети индейца, и он, в отличие от хозяина, не мог утешать себя мыслью, что они живы.
Побродив по пепелищу в поисках следов, ставших невидимыми, обшарив все окрестности, осмотрев все кусты, Табира, мрачный и отчаявшийся, вернулся на причал.
Присев на корточки, индеец уставился в воду.
Раненый только что закончил рассказ. Шарль, выслушав его, горько жалел, что у них нет ни одного судна. Как вдруг Табира стремительно вскочил и нырнул вниз головой в воды Арагуари!
Не видя причин для такого поступка, француз встревоженно поднялся, решив, что его спутник сошел с ума.
Но полминуты спустя индеец вынырнул, держа в зубах обрубленный конец причального каната.
Проворно забравшись на деревянные мостки, служившие причалом, он изо всех сил дернул за пеньковый канат. Шарль и Шоколад, видя бесплодность его усилий, стали ему помогать, и вскоре, к их радости, из воды показался узкий нос затопленной пироги.
Они в мгновение ока вытащили ее на берег, вылили воду и тщательно осмотрели. Лодка была в прекрасном состоянии. Хоть сейчас садись и плыви! Кроме того, на их счастье, в закрытом отделении сзади оказались рыболовные снасти: лески с крючками, два или три острых стальных гарпуна. Да еще — очень кстати! — две половинки тыквы. Чем не тарелка с чашкой? И вдобавок — просмоленный мешочек с маниоковой мукой.
В общем-то немного. Но при том, в какое положение попали трое героев, это немногое стоило целого состояния.
Закрывающееся отделение было изобретением Шарля. Он когда-то соорудил их на всех пирогах, чтоб всегда иметь под рукой некоторый запас провианта. Предусмотрительность уже не первый раз спасала ему жизнь. Без этого отделения пирога дикарей была бы просто грубо обработанной скорлупкой.
Табира мгновенно вырубил в кустарнике несколько рукояток для гарпунов, обтесал их, прикрепил и тут же занялся поисками подходящих деревьев для весел.
Между тем Шарль, развязав мешок с мукой, увидел, что, на их счастье, содержимое абсолютно не пострадало от воды.
Ничего удивительного. Эти смоленые мешки изготавливались специально, чтобы хранить маниоковую муку грубого помола в известных своей влажностью местах. Придумали такую тару старатели, в ней перевозить провиант на золотые россыпи было удобней, чем в бочонках. Вмещали мешки двадцать пять килограммов — обычный груз носильщика.
Молодой человек, погруженный в горькие мысли, почти машинально достал несколько пригоршней муки, разбавил водой, чтобы получилась густая каша, наполнил ею три плошки и знаком пригласил спутников поесть. Боба тоже уговаривать не пришлось.
Они мгновенно умяли скудную пищу — основу рациона местных жителей — и немедля приступили к изготовлению весел.
Работа, в общем-то для умелых рук не сложная, подходила к концу, когда Шарль прервал молчание.
— Думаю, я понял, чего добиваются эти негодяи, — сказал он по-французски Шоколаду. Тот как раз размышлял о возможных последствиях несчастья и о том, что здесь можно предпринять. — Они поняли, что им меня не победить, и решили захватить в плен моих близких, чтоб я сдался сам.
— В этом сомневаться не приходится. Но зачем?.. С какой целью?.. Им нужны деньги?
— Вероятно. Очень даже возможно. Но зачем же было в таком случае разрушать до основания колонию, сжигать полный товаров магазин, наносить ущерб плантации? Ведь я теперь не в состоянии заплатить выкуп!
— Может, они рассчитывают, что вы возьмете кредит в Паре или Кайенне?
— Наверное, вы правы!
— Да… должно быть! Тогда становится понятным, почему они увели, затопили или сплавили всю мою флотилию. Они хотели, чтоб я оставался здесь. Найдут надежное место, где на них трудно напасть, и пришлют гонца с ультиматумом.
— Думаю, именно так.
— Они и представить себе не могли, что индеец найдет пирогу, которую они специально затопили!
— Остается узнать, куда же эти мерзавцы направились.
— По-моему, на правом берегу Арагуари они прятаться не будут. Не осмелятся негодяи так близко подойти к бразильцам из Макапы, а значит, они точно остались на левом берегу.
— Ах, вот оно что!
— С ними же бразильцы, мулаты. Они знают район озер. Это труднопроходимые дебри между Мапой и тем местом, где Тартаругал впадает в озеро Де-Буш. Сюда практически невозможно попасть человеку, который никогда не бывал в этой части Спорных Земель. Там несколько смельчаков могут противостоять целой армии. Левый приток Арагуари, Апурема — я когда-то ее исследовал, — образует естественный канал, а тот сначала сливается с Тартаругалом, а потом впадает в озеро. Вот там они и прячутся!
— Как думаешь, Табира? — спросил Шарль, повторив все слово в слово на местном наречии.
— Согласен с вами, хозяин.
— Прекрасно! Значит, немедленно туда.
— Втроем? — спросил индеец. Гортанный голос его прозвучал орлиным клекотом.
— Ты останешься здесь, дружище… Тебе ведь тоже нужно искать свою семью.
— Нет, хозяин. Я пойду с тобой. Моя Папула — отважная дочь племени мундуруку. Или она умерла, и тогда я отомщу за нее! Или она жива, и тогда она сама сумеет вернуться в племя. Папула смелая и сильная, как воин… В лесу для нее тайн нет. Она умеет править пирогой и метать копье… Дети Табиры достойны матери. Так что я останусь с тобой.