Охотники за каучуком
Шрифт:
— Хорошо! — ответил Шарль, зная по опыту, что переубедить индейца невозможно. — Тогда в путь!
— Господин Шарль, — почтительно окликнул колониста Шоколад, — я не собираюсь высказывать свое мнение, тем более оспаривать ваши приказания, но все же позвольте заметить одну вещь.
— Говорите, друг мой. С удовольствием вас выслушаю.
— С тех пор как я оказался здесь, мне не раз приходилось слышать, что где-то на реке есть пост бразильской армии. Может быть, солдаты вам помогут?
Шарль лишь с грустью улыбнулся.
— Пост есть, — сказал он, — военная колония Педро Второго. Состоит из несчастных двадцати пяти индейцев племени тапуйя, под командованием капитана, да еще там есть комиссар полиции. Однако о помощи даже думать нечего. Во-первых, пост эвакуирован полгода назад из-за жуткой эпидемии оспы, почти уничтожившей крошечный гарнизон. А во-вторых, бразильцы видят в нас соперников, когда речь заходит об этих желанных для них землях. Они ни перед чем не остановятся и скорее обрадуются нашему горю, чем станут нам помогать. Поверьте, это так, хотя для людей, кичащихся своей просвещенностью, поступок, конечно, чудовищный. Там, где французы, не считаясь с угрозой для жизни, бросятся защищать святые законы человечности, где даже англичане, при всем эгоизме их политики, будут отстаивать общие для всех цивилизованных наций права человека, там бразильцы станут лишь хранить недоброжелательный нейтралитет. Нам приходится рассчитывать только на себя. Так что — вперед!
ГЛАВА 5
В пироге. — Дорога. — Стрела с красным оперением. — Встреча на реке. — Бони Ломи. — Новости. — Берега Апуремы. — Саванна. — Пальмы. — Стада. — Невидимая граница вод. — Большой Тартаругал. — Беседа. — Белый и черный. — Личность Диого становится понятней. — Выкуп. — Гибельный подарок. — Нищета муниципального стипендиата. — Негритенок среди белых. — Безработный адвокат. — Надо же заработать на хлеб! — Обворовали. — Месть. — На каторге. — Снова деньги. — Ужасные угрозы.
Каучуковая плантация Шарля Робена находилась всего в нескольких километрах от первого порога Арагуари ниже по течению. От этого некогда оживленного, а ныне безлюдного места будет километров девяносто по прямой до слияния с Апуремой. Учитывая то, какие петли выписывала Арагуари, можно считать — сто десять.
Трем нашим друзьям хватило пятнадцати часов, чтоб покрыть это расстояние на пироге. Индеец, великолепный гребец, отрывался от весел лишь для очень короткого отдыха, несмотря на уговоры Шарля и протесты эльзасца, он так и рвался в бой, хоть был еще слаб.
Впрочем, течение само несло лодчонку, так что грести было не слишком тяжело.
Все хранили молчание, прерываемое лишь время от времени краснокожим. Зоркий взгляд его неотрывно следил за левым берегом, вдоль которого скользила пирога.
Он гортанно вскрикивал и указывал Шарлю то там, то тут на смятые или надломленные листья муку-муку. Словно чья-то внимательная рука помечала фарватер.
Знаки становились все заметней, встречались все чаще. Приходилось признать, что их без сомнения оставили те, кто проплыл здесь совсем недавно.
К середине следующего дня они доплыли до слияния с Апуремой. Если к тому моменту еще оставались сомнения относительно происхождения этих примитивных бакенов, то они рассеялись при виде предмета, укрепленного на самом виду и явно указывавшего направление.
Длинная стрела с красным оперением, привязанная горизонтально между двумя стеблями муку-муку, смотрела острием в сторону притока.
— Яснее не бывает, — тихо проговорил Шарль. — Надо плыть вверх по Апуреме.
И они пустились по реке, которая, как мы уже говорили, соединяла Арагуари с Тартаругалом и районом озер.
Апурема впадает в Арагуари в каких-то тридцати километрах по прямой от Большого Тартаругала. Но ее течение столь извилисто, что расстояние удваивается, тем более что Апурема образует дугу — к ней наша прямая могла бы служить хордой [111] .
Вскоре вешки, так часто встречавшиеся на берегах Арагуари, совершенно пропали. Но Шарля это особенно не беспокоило, он был уверен, что цель близка.
И не ошибся. Друзья не проплыли и двух часов по стремительно сужавшемуся притоку, как вдруг из-за крутого поворота показалась пирога. В ней сидели трое негров: два гребца и пассажир.
111
Хорда — прямая линия, связывающая две точки окружности, но не проходящая через центр этой окружности.
Когда пироги поравнялись, тот, что был без весел, громко вскрикнул:
— Хозяин, это я!
— Ломи, дружище! Откуда ты?.. Куда плывешь?.. Знаешь что-нибудь?
— Да, хозяин. — И Ломи произнес на местном наречии нечто, в переводе означающее: «Меня послали со стоянки за вами. Хозяйка и дети здоровы».
— Благодарю тебя, дорогой Ломи… Твои слова возвращают меня к жизни! — воскликнул молодой человек, глубоко вздохнув. — А остальные? Твоя жена, дети, семьи индейцев и негров?
Негр перешел на некий диковинный ломаный язык:
— Вся люди бежать большой лес. Мура и каторга не брать их, нет.
— Ах вот как! Очень хорошо. Но чем они, бедные, питаются?
— Не бояться, господин. Негра и индеец ловить рыба, птица, зверя — много большой лес. Нет голодный, нет. Господин идти со мной деревня. Там ждать хозяйка, дети.
— Кто послал тебя, Ломи?
— Большой плохой гадкий негра, злой, как клыкастый оса, и страшный, как носуха [112] .
Пироги подошли вплотную друг к другу, гребцы удерживали их рядом, пока хозяин вел беседу со слугой.
112
Носуха — иначе: коати. Всеядное южноамериканское животное семейства енотов, в длину около 70 см, хвост немного длиннее тела, мордочка сильно вытянута.
— А что этому негру от меня нужно?
— Моя не знать, хозяин. Хозяйка и дети посадить в одна хижина с мой брат.
— Почему он не послал их вместе с тобой?
— Моя не знать.
— Как они попали в деревню?
— Каторга привести, с португальский мулата.
— А что с ним за негры?
— Негры жить на озера. Хозяин идти сам смотреть. Моя думать злой вождь негра хотеть много денег.
— Что ж, ладно. Поплыли в деревню… Хочу, чтоб все наконец стало ясно.
Пирога, в которой сидел Ломи и еще двое черных, не проронивших ни звука, ловко развернулась на месте и поплыла впереди, показывая дорогу.