«Охранка». Воспоминания руководителей политического сыска. Том I
Шрифт:
Генерал Джунковский выхлопотал себе командование бригадой на фронте. Как он ею командовал, не знаю - это вне моей компетенции; может быть, и лучше, чем командовал целым «корпусом», хотя этим корпусом был всего-навсего Отдельный корпус жандармов с его 1000 офицеров и 10 ООО унтер-офицеров. После революции генерал Джунковский как-то сумел поладить с большевиками - его не тронули.
* * *
За первые шестнадцать лет нашего столетия не было более спокойных годов, чем 1909-й и последующие за ним годы, вплоть до революции, - спокойных в смысле ослабления революционного, организованного напора
Играли роль в этом следующие основные причины.
Общий упадок революционного настроения в связи с неудачей бунта 1905 года.
Удачная борьба правительства с революционными организациями при помощи реформированной жандармской полиции.
Выяснившаяся в 1909 году «провокация» Азефа, расстроившая всю Партию социалистов-революционеров и ее террористические начинания.
Перенесение центров разрушительно-революционной стихии из подполья в полуоткрытые и полулегальные общественно-политические группировки, борьба с которыми требовала иных методов.
Были, конечно, и другие причины общего характера.
Слово «спокойствие» я в значительной мере употребляю в приложении к нашей жандармской, розыскной, осведомительной работе; в обществен-
ГЛАВА V СНОВА В МОСКВЕ РоссшК^в мемуарах
но-политической жизни страны оно, конечно, не определяет точно эту жизнь.
Взбудораженность этой жизни шла своим чередом, и не нашей жандармской работой можно было бы ввести ее в какие-то русла.
В 1912 году, когда я был назначен начальником Московского охранного отделения, политический розыск шел спокойным темпом. Начальнику этого охранного отделения требовалось в то время понимать общую обстановку, умело руководить рутиной и «шаблоном» политического розыска и в своих докладах по начальству верно оценивать как силу и значение того или иного подпольного движения, так и возможность новых образований в связи с меняющимися политическими настроениями.
В области чисто подпольных революционных партий положение было донельзя простое и понятное в революционном подполье «барахталась» под полным контролем жандармской и охранной полиции одна только большевистская фракция Российской социал-демократической рабочей партии с ее организациями, рассеянными по наиболее крупным городам; этим организациям мы, жандармская полиция, позволяли едва дышать, и то только в интересах политического розыска.
В это время не существовало никаких максималистов, анархистов, как и самой беспокойной партии - Партии социалистов-революционеров. Но кое-кто из жандармской полиции тогда еще не усвоил этого описанного мной положения в революционном подполье.
На почве этого «неусвоения» у меня вскоре после начала моей работы в Москве произошла следующая история.
Как я уже упоминал, при моих первых же докладах о подпольной деятельности как повсюду вообще, так и по Москве московскому градоначальнику генералу Адрианову его стремлением, конечно, было выяснить и понять, что именно представляю собой я как начальник охранного отделения.
Я обрисовал ему общее положение революционных организаций, как я это только что изложил; доклад мой был успокоительным, особенно в связи с ожидавшимся тогда Высочайшим приездом в Москву.
На собраниях
У генерала Адрианова, меня не знавшего, да еще находившегося под постоянным нажимом со стороны своего помощника, полковника Модля, вероятно, сомневавшегося в моем знании политического розыска и общей
Россия^^в мемуарах
обстановки, очевидно закрадывались сомнения в правильности моих докладов и моей точки зрения.
Как-то в августе того же года, в самый разгар наших приготовлений к Высочайшему приезду, генерал Адрианов вызвал меня к себе в кабинет и, передав мне какую-то объемистую докладную записку, попросил меня ознакомиться с ней и доложить ему по содержанию. Я взял эту записку домой и взялся за чтение. К моему большому удивлению, автором записки оказывался не кто иной, как жандармский полковник фон Котен, в то время начальник Петербургского охранного отделения.
До перевода его в Петербург полковник фон Котен был начальником Московского охранного отделения и в подчинении у того же градоначальника, генерала Адрианова.
По-видимому, генерал Адрианов сохранил доверие к полковнику фон Котену. Записка, находившаяся в моих руках, оказалась как бы обзором настоящего состояния Партии социалистов-революционеров.
Чем дальше читал я эту объемистую записку, тем более поражался. В ней, очевидно со слов какого-то секретного сотрудника, рассказывались всевозможные нелепости о «небывалой организованности» партии, перечислялись члены «центрального» и других комитетов партии, назывались лидеры, излагались различные «подготовления» и «планы» и пр. и пр.
Все было полнейшим вздором и глупой выдумкой. Читая эту записку, я попутно тут же, карандашом на полях, делал отметки, замечания и вообще навел беспощадную критику, не считаясь с тоном своих отметок. Я был изумлен и возмущен - изумлен тем, что начальник Петербургского охранного отделения мог до такой степени не понимать общего положения дела и в особенности полного развала в то время и отсутствия каких-либо организаций этой партии; возмущен тем, что он позволил себе, в обход и служебной этики, и служебного порядка, послать эту записку прямо в руки градоначальника, минуя меня, которому, как казалось бы, следовало получить ее для «сведения и соображений при розыске», да, кроме того, записка, по-видимому, не была им послана и в Департамент полиции, иначе я получил бы ее «для соображений при розыске», в копии.
В числе моих кардинальных заметок на полях записки запестрели резкие слова, вроде: «Какой вздор!», «Неужели начальник СПБ охранного отделения не понимает, что это сплошные выдумки!», «Как глупо!», «Чепуха!» и т.д.
Была ли это со стороны фон Котена глупость или интрига, трудно решить. В том, что он послал записку прямо в руки градоначальнику, можно
Россшг^^в мемуарах
усмотреть, пожалуй, интригу. Во всяком случае, это было глупой интригой. Но мне предстояла нелегкая задача втолковать генералу Адрианову, что все данные записки начальника фон Котена не отвечают действительности.