Окаянная душа
Шрифт:
Они переступили границу вместе… И их мир рухнул.
Глава 4 УТОПИЗМ ПСИХОПАТИИ
Банка из-под пива взлетела ввысь и рухнула точно в середину вонючей кучи в мусорном контейнере. Зарина придирчиво оглядела белоснежную поверхность своего кеда и, довольная отсутствием пятен, пинком отправила в мусор еще одну банку. Ветер пронесся сквозь ветви деревцев, растущих по краям проезжей части, и нырнул вниз, к ней. Взлохматив итак уже пребывавшие в беспорядке длинные волосы девочки, ветер сиганул к мусорным бачкам и вернулся с волной резкой вони. Зарина зашипела от неожиданности и уткнулась носом в рукав ветровки, спеша удалиться от источника на приличное расстояние, хотя обычно на подобный запах она реагировала не так остро. Вот если бы это был какой-нибудь сладковатый аромат, то тут уж спасайся кто может. Зарина терпеть не могла сладкое…
Зарина Эштель, тринадцать лет от роду. Бледная кожа, тонкие запястья, длинные пальцы, впалые щеки, рыжие волнистые волосы до колен и полная гетерохромия глаз. Ничего примечательного. Да, люди, проходите мимо, ибо обыденность уже поглотила вас. Не обращайте внимания. В этой девочке нет ничего такого… Разве что субтильность ее обманчива, и искорки интереса, горящие в ее глазах, обманчивы, и искренность улыбки на нежных губах тоже обманчива. Потому что ей безгранично, безмерно, безудержно… СКУЧНО.
Скука, скука, скука, она повсюду. Она преследует Зарину словно озабоченный маньяк свою жертву. Скучно все: обстановка, погода, вещи, люди. О, особенно люди. Зарина считала, что люди являют собой воплощение скучнейших органических механизмов во Вселенной. Скука витала среди них, проходила через тела и сжимала в невидимых объятиях. От этой их близости Зарину выворачивало. Она ежеминутно, ежесекундно ощущала жгучую неприязнь и желание отгородиться от этой заразной мерзости.
Скука. Вокруг одна тоска, тягомотина, уныние. Когда это началось? Когда тоска в первый раз поглотила ее существо? Может, причина в трагических событиях прошлого? Зарина никогда не задумывалась об этом. Ей было лень тратить время на бесполезные занятия. Ведь девочка даже не могла точно сказать, переживала ли она из-за случившейся трагедии. Ей было грустно, тошно, горестно? Как понять, если она в те далекие летние дни даже ни разу не заплакала? Честно говоря, она вообще никогда не плакала. За всю свою жизнь Зарина Эштель не проронила ни одной слезинки. Сказать, что ей не хотелось, значит соврать. Она желала слез, но была не в силах заплакать. Просто не умела, просто не знала, как это делается. Не получается, и как же скучно предпринимать одну попытку за другой! Тоска всегда была рядом. Наверное, она обитала вблизи и до трагедии, потому что Зарина не помнила жизни без нее. Скука… Видимо, тоска сопровождала ее еще до рождения. Маленький скучающий плод в утробе матери…
Этот город ничем не отличался от сотни других. Город Нова… В нем не было ничего нового. Тут был воздух и как обычно дул ветер. Иногда Зарина ненавидела их обоих. Слишком уж сильная существовала связь между ней и ними. Но переезды не решали эти проблемы, хотя необходимость в них все же была. И в этом неизвестно каком по счету городе они жили уже целый месяц. Довольно скучный месяц, надо заметить. Зарина не видела необходимости в посещении школы, но Лаус, ее брат, настоял на своем, да и у тети Мэй глаза были на мокром месте. Дежурная семейная засада, совместное давление, и девочка вновь должна была оказаться в ненавистных школьных стенах.
Вчера был первый день учебы Зарины, и утром брат настоятельно просил ее хотя бы появиться в школе. Ну, за Зариной не заржавело, так как понятие «появиться» у нее истолковывалось, как «быстрое мелькание на каком-нибудь одном уроке, а потом столь же скоростное улепетывание прочь». Дело раз плюнуть.
С самого утра Зариной двигали благородные мотивы, благодаря которым она почти неосознанно преодолела половину пути до новой школы. Примерно на середине ее порыв угас, а благородство грустно махнуло на нее рукой. Именно в этот момент на глаза Зарины попались ворота Разбитого парка, за которыми призывно клубился туман. Сквозь дымку едва различались очертания близ растущих деревьев. Ветер проникал и на территорию парка, но каким-то непостижимым образом ветви этих деревьев умудрялись покачиваться абсолютно бесшумно, будто страшась нарушить благоговейную тишину.
Безмолвный парк обещал многое: спокойствие, умиротворенность, изолированность, но главное заключалось именно в наличии тишины. Зарина любила тишину. Извечно тишина повествовала больше правды, чем любой шум в мире. Понравился ей и туман, в избытке имеющийся в парке. Плотные клубы тумана наступали со всех сторон, суля ни с чем не сравнимую обособленность и непроницаемость. На крыше строения посреди Разбитого парка девочка с наслаждением погрузилась в ощущение изолированности, умиротворенности и тишины.
Это была одна из лучших идиллий, пока ее бессовестно не разрушили. Надо же было такому случиться, что безлюдный парк внезапно превратился в не такой уж и безлюдный. Отвратительно громкие визги прорвались сквозь пелену приятной полудремы, и уединение в одно мгновение поверглось в хаос.
Первым желанием было насадить нарушителей на вертел, но вместе со злостью на девочку тут же накатила лень. Такое происходило, когда Зарина приходила к выводу, что ее действия в конечном счете не принесут полезного результата. А если нет пользы в перспективе, лишние движения просто ни к чему.
Возня внизу продолжалась, и Зарина отчетливо поняла, что на сегодня время спокойствия закончено. Она решила отыскать себе какое-нибудь новое место, чтобы побыть в одиночестве, но перед уходом все же взглянула на причину своего беспокойства. Сказать по правде, увиденное ее приятно удивило. Особенно ей понравилась агрессия, которая так и витала в воздухе, но, конечно, в больший восторг девочку привели сами бандиты. Их было не так много, что несколько опечалило Зарину, но зато выглядели они внушительно: здоровые бугаи, на лицах ни намека на жалость, а кулаки размером с кувалду. Идеальный вариант. Совершенный расклад. На стадии совершения аморальных поступков подобных субъектов можно лупить без всяких зазрений совести, от которой, кстати, Зарина особо никогда и не страдала, и при этом есть надежда, что хотя бы эти гориллы продержатся и повеселят ее подольше. Потасовки — хобби номер раз в списке излюбленных занятий младшей Эштель. Теперь, когда противник был оценен по достоинству, искать умиротворения быстренько расхотелось.
После того, как последний из бандитов поцеловался с асфальтом, Зарина испытала разочарование. И это все? Даже на разминку не хватило. Вопящую девицу с хвостиками Зарина сначала тоже хотела от души отметелить, но в последнюю секунду остановилась. Нет, ее не заботило, что девушка, скорее всего, не сможет дать сдачи, не волновало и то, что, судя по всему, та являлась жертвой нападения парней, и то, что девица тряслась от страха и едва сдерживала слезы, — все эти обстоятельства были Зарине по барабану. Ни жалость придержала ее, ни сострадание, а совершенно иное. Как ни странно звучит, Эштель остановил запах.