Океан для троих
Шрифт:
В бездну. В ничто.
– Дор, постой! – Дороти сделала шаг, понимая, что если Доран промедлит еще немного – она успеет. Даже без мистической силы успеет прыгнуть вперед и вцепиться в свою потерю.
И никуда не отпустит.
Нужно всего лишь мгновение или два.
Но тут дверь каюты распахнулась с таким грохотом, будто ее снесли тараном.
Дороти, успевшая продвинуться еще на пару футов, даже ухом не повела, потому что впереди был Доран Кейси и не было ничего важнее в целом свете, чем суметь задержать его.
– Нэро!
Раздавшийся голос явно принадлежал Морено, но против обычных насмешки или приказа был полон какими-то странными нотами, точно Черный Пес обращался к кому-то важному для себя. Не кричал, просил.
Дороти, не оглядываясь, придвинулась еще на фут.
Доран остановился, выражение печали сначала сменилось на растерянность, а потом на ярость. Серые глаза сузились, в них загорелись нехорошие зеленые огни, какие часто пляшут перед грозой на мачтах.
Он посмотрел в сторону Черного Пса, зло прищурился, и Дороти понял, что сейчас произойдет нечто плохое.
– Меня зовут иначе, – злобно проговорил Доран и, одним неуловимым движением руки отломав дубовую тяжеленную столешницу от привинченных к полу каюты ножек, запустил ее в сторону двери, точно спартанский воин свой щит.
Дороти успела прыгнуть в сторону, закрывая застывшего на пороге Морено от удара, и только в прыжке вспомнила, что она теперь, без своей особенной силы – самый обычный человек.
А обычным людям, когда по ним бьют дубовой столешницей со скоростью стенобитного орудия, очень больно.
А еще они теряют сознание.
…Знакомый до каждого сучка потолок каюты кружился перед глазами, то приближаясь, то отдаляясь.
Рядом на кровати опять кто-то сидел. Дороти накрыло острое чувство того, что все уже было и не один раз. Однако теперь сидевший рядом не излучал холод, зато сыпал себе под нос такой черной руганью, что будь тут розы – точно бы завяли. Немного спасало то, что ругань изрыгалась на трех языках попеременно, и алантийского среди них не было.
Дороти попыталась ощупать лицо, от которого по ощущениям осталась дай бог четверть, но ее жестко перехватили за запястья, фиксируя и не давая касаться.
– Моя опухшая командор, если ты и дальше будешь влезать в такие топи, то мне не надо будет обходить клятву Черной Ма – я просто получу “Свободу” по праву первого помощника. Возьму каперский патент и уйду за Краба тискать иверских и налланских девок.
Очень живой и отвратительно здоровый Морено отпустил ее руки и снова смочил в тазу с водой тряпицу, которой он промакивал Дороти наливавшуюся свинцовой болью скулу.
– Что я пропустила? – слова давались с трудом.
Впрочем, как и любые движения, но Дороти решительно отодвинула руку с приносящей облегчение примочкой и попыталась сесть.
Сама. В этот момент она Морено ненавидела от всей души.
Морено помогать не стал. Отстранился.
– Сейчас полдень. Скоро будет обед.
Он бросил тряпицу в таз, и Дороти ждала, что теперь он уйдет из
– Наверно, пришло время поговорить.
– Я пыталась. Но в прошлый раз ты предпочел не говорить, а сделать так, чтобы я чувствовала себя виноватой.
– Зато душу отвела, – Морено ухмыльнулся. – Понравилось же? Но ты била не сильно, а я помню, как ты умеешь на самом деле. У тебя есть что-то крепче того отвратного вина?
– В ящике стола фляга – там бальзам. На травах. И нет, не понравилось, – покривила душой Дороти, вспомнив то ощущение жара, которое накрывало ее с каждым ударом ремня. – Дай зеркало, оно в рундуке. Хотя ты и так знаешь, что и где тут лежит. Кстати, становиться моим денщиком я тебя не просила.
– Я доброволец. Клятва клятвой, но мои парни слишком не любят вашего брата. И сестру. И если навредить тебе всерьез они побоятся, то желания гадить по мелочам никто не отменял. А я такого не терплю.
Черный Пес задумчиво обошел то, что было столом, порыскал в какой-то из куч, видимо выбрав ее интуитивно, вытащил на свет флягу, глотнул, закашлялся и посмотрел на Дороти с уважением – еще бы, полынная настойка жарила горло что твой дракон, – потом достал зеркало и вручил Дороти.
С виду все было так же плохо, как ощущалось, но, похоже, повезло в главном – кость не сломалась, да и зубы уцелели. А отек на пол-лица и заплывший глаз – это пустяки. В Академии бывало и хуже, правда, срасталось к вечеру.
Ушибленное плечо ныло умеренно, как и ребра. Больше болела гордость, а еще в глубине души скреблись черные кошки, горестно и зло мяукая, что не видать ей больше Дорана Кейси. И приходил тот попрощаться уже насовсем. За какими чертями в каюту принесло Морено именно в этот момент?
Может, и к лучшему, что Дороти так крепко приложило столом – теперь у нее есть неопровержимые доказательства собственной вменяемости. Остается только выяснить, почему призрачный Доран так вызверился на Черного Пса и откуда у него туман вместо пальцев. Мелькнуло что-то связанное с этим, какие-то разговоры, но голова болела и мешала сосредоточиться. Вот совсем недавно…
Во всем происходящем было много белых пятен, на которых обитали драконы и демоны, и если часть зубастых тварей определенно были с тавро Дороти, то остальные точно принадлежали Черному Псу.
– Как бок? И плечо? – для очистки совести спросила Дороти, хотя ответ был перед ней – легко передвигался по каюте и то и дело прикладывался к фляжке.
– Затянулось. За четверть часа. Боль была адская, я думал, что мне в печень запустили огненных муравьев: милости у сирен еще те, могли бы, гадины, и обезболить. Тебе сразу рассказать, какая ты идиотка? Или сама догадаешься? – зло спросил Морено, швырнул зеркало на тряпье и с размаху плюхнулся обратно на койку, предметно отдавив Дороти ногу.