Океан для троих

Минт Реджи

– Кажется, жрецы собирались жечь не того капитана, – заметила Дороти. – Не знала, что Ужас Пучин не только существует, но и способен на беседы. У него есть рот?

– Мы живем в век открытий, – пожал плечами Морено. – Про рот ничего не знаю, но силища там запредельная. Этот демон не любитель болтать, я хотел задать ему пару вопросов – но успел только один. Шаман пробормотал ответ и умер. Расплатился.

– И он сказал про Сердце Океана?

– В точку. У меня ушло много времени, но я выяснил, что это. Правда, пришлось сжечь два храма. Тамошние книжные мыши не хотели помогать и искать книжки. Но я вытряс из них нужное. Сердец Океана несколько – пять или шесть. А может, и больше. Это камни – прозрачные, с кровавой искрой. Они зарождаются из мучений тех, кого забирает море, – из их последних вздохов. Тех, после которых в глотку льется вода. Не подумай,

что я такой романтичный – это мнение умников. Правда, жрецы на их ученость не посмотрели – спалили к чертям, а книжки себе прибрали.

Дороти приготовилась запоминать. Столько слов от Морено она не слыхала за все прошлое плавание.

– Значится, появляются камни на обреченных кораблях, становятся их сердцевиной, после чего не приведи тебя демоны с таким кораблем встретиться. Я заставлял этих святош читать мне все, но из того, чему можно верить, с грехом пополам нашел только одно название – “Закатная лилия”. Это ранцийский галеон. Лет сто назад спущенный в мирельских доках. Пропал с концами возле полуострова Белого князя, а лет через тридцать его встретили у Атавии. Встретили купцы, из конвоя из трех судов один еле унес ноги. Потом его наши парни встретили – в Мелком море. Живыми ушли только потому, что тамошняя капитанша осторожнее бенгальского тигра: издалека посмотрела, как “Лилия” терзает мелкую шхуну, которых там как звезд на небе. Посмотрела, приказала линять и получила фору.

Морено глотнул из фляги и закашлялся.

– “Лилия” гнала их трое суток, пока они не вошли в полосу шторма. После чего проклятый галеон ушел в пучину. В третий раз он вылез уже тут. Сожрал два корабля из порта Вейн. Про это я уже не от жрецов узнал, сам слышал. Правда, считал кабацким трепом, – Морено устало выдохнул и развернулся к Дороти. Взгляд у него был больной, словно терзавшая его ночь назад лихорадка никуда не делась, а лишь спряталась. – Я видел “Закатную лилию” восемь лет назад, во время шторма. Но тогда еще не знал, что это за корабль. После слов шамана я искал “Лилию” почти год, но не нашел даже следа. Зато стоило мне попасть в твою компанию, как мне на голову свалился целый корабль-призрак, про который я вообще ничего не слыхал. Жаль, камушек сдернуть не успел.

– То есть если дать сиренам это Сердце Океана, то они расторгнут сделку?

– Похоже на то. Говорю ж – не успел узнать подробности. Шаман преставился. Слабоват оказался.

– Хорошая сказка на ночь, – Дороти прикрыла глаза. – Страшная. Так что ты и на что променял, Черный Пес, гроза Ураганного моря?

– Что бы я ни потерял – все мое, любопытная командор.

Дороти хмыкнула, оценивая степень откровенности, и решила, что разговор нужно доводить до конца, и шут с ним, с нежеланием Морено разглашать условия сделки. Захочет помощи – расскажет, никуда не денется. Главное, что Дороти теперь знает – сделка обратима, а Черного Пса сирены спасли бы и так, и значит, перед Черной Ма сама она чиста.

– Твои секреты становятся чужими проблемами, – деланно равнодушно заметила Дороти и приготовилась задать намного более важный для себя вопрос – про Дорана. И почему Морено называл ее друга детства каким-то странным именем. И вообще – откуда ему знать Кейси? Тот и поплавать не успел – погиб в первом же рейсе.

– Знаю. Только поэтому я сижу на твоей кровати и чешу языком. Вместо того, чтобы заниматься вещами поприятнее, – Морено вновь взял фляжку, взвесил ее в руке, точно прикидывая, хватит ли на разговор, и потом нехотя сказал: – Ты хочешь спросить насчет того, кто разнес тебе каюту, верно?

О, Дороти однозначно хотела спросить, но приказала себе прикусить язычок и просто кивнуть. Очень похоже на то, что Морено понятия не имеет о знакомстве Дороти с Дораном, а знает того совсем с другой стороны. И хорошо бы узнать с какой, не раскрывая собственных карт.

– Еще один призрак? – как можно спокойнее спросила он, молясь, чтобы Морено не заметил дрожи в голосе.

– Верно. Его называют Призраком. Сначала я думал, что он тоже легенда, пока лет восемь назад мы не влетели в ураган. Нашей вины тут не было – ветер хлестал с такой силой, что нам вырвало якоря и “Каракатицу” сразу вынесло на открытую воду, да так быстро, что через минуту мы уже не могли разобрать, в какой стороне остался берег. Нас швыряло точно щепку весь день, мы лишились мачт и держались только за счет балласта, но было ясно – утра нам не видать. А в самый глухой час, когда в трюме у нас было уже столько воды, что насосы не справлялись и мы качали уже без продыху, слева по борту возникли огни, да сразу в двух местах –

точно в этом демонском котле оказались еще два судна. Когда нас поднесло ближе, мы увидели два корабля. Знаешь, я тогда удивился – вокруг такая буря, а у них всего по паре пробоин, да паруса порвало. Это я уже потом рассмотрел, что им даже молнии богов нипочем. Один корабль – галеон, на носу которого была женщина с цветком – гонялся за более мелким, но юрким фрегатом. Второй вертелся, крутился и уворачивался, но было ясно, что галеон его раздавит. Волны по двадцать футов, ветер – рта не открыть, нас швыряет точно соломину, а перед нашим форштевнем насмерть схватились два призрака – шарахают друг по другу молниями, бьются бортами. Грохот такой – грома не слышно. Ну я и подумал – один черт нам на дно, а тут драка хорошая пропадает. Галеон мне не понравился сразу – напыщенный, как шлюха, которой от дворянчика подфартило. Ну мы с ребятами и зарядили ему в борт со всего ходу. Думали, до этого грохот был – оказалось нет, черта с два, до этого тишь была да благодать. Хорошая вышла драка, жаль, призрак потому и призрак – добить не вышло. После шестого залпа, когда мы уже притерлись к галеону бортом, он неожиданно исчез. Вот прям был и сразу нету. Второй фрегат, которому мы незваными в помощники напросились, сначала подошел ближе – точно нас рассматривал. Потом на носу человек появился, постоял немного, голову наклонил, рукой в грудь ударил и ушел. Потом и фрегат пропал. Развиднелось почти сразу – бурю унесло на континент, а мы на веслах неделю гребли к берегу. На последней воде и вареных сапогах.

Дороти, и сама не заметившая, как во время рассказа наклонилась ближе, поспешно отодвинулась, на что Морено только криво усмехнулся и закончил:

– А потом он пришел сказать спасибо. И я понял, что он мертв.

Глава 14. "Закатная Лилия"

Дороти с большим трудом удалось соорудить на лице гримасу удивления. Эка невидаль – мертв, она считала мертвым Дорана десять лет, а теперь тот приходит по ночам, кидается упреками и столами! И черт бы с ними, с упреками, но почему он не приходил раньше? К ней? Неужели какой-то пират, один раз впрягшийся в драку рядом, для Дорана важнее, чем все, что было между ним и Дороти?

– И как?

– Что “как”?

– Он тебя отблагодарил?

– Да. – Морено помолчал и добавил: – Принес сундук с золотыми монетами. С орлами. Древними. Такие в могильниках в Алантии встречаются. Потом дважды спас жизнь мне и команде. Один раз вытащил “Каракатицу” из водоворота, второй – на части разрубил налландский военный борт, который закрыл нам выход из гавани из порта Вейн. Но это давно было.

– А дальше?

– А дальше мы виделись с ним иногда. Не часто. Он мог предупредить об опасности, а мог появиться уже после боя. Иногда его корабль даже не приближался – я просто чувствовал кожей, что он рядом. Друг. Побратим.

Дороти помолчала, обдумывая. Побратим. Конечно, для мужчин всегда важнее боевое братство, чем те, кто остается на берегу.

Морено и призрак Дорана связывают спасенные жизни. А Дороти Вильямс и Дорана Кейси – только старые воспоминания. Лишние. К ней он не пришел. Не подал вести. Забыл. Под языком стало горько, точно она опять глотнула хинина.

Кто-то из философов писал, что морские прогулки расширяют кругозор. И Дороти могла подтвердить, что это чистая правда – она, которая треть жизни провел в море, за одну прогулку в компании Черного Пса настолько расширила свой кругозор, что не отказалась бы немножко его сузить.

– Ты и этот Призрак… – начала она и замолчала, надеясь, что Морено продолжит сам, но тот по своей злокозненной натуре и не подумал помогать Дороти озвучивать неочевидное, только бровь приподнял над зрячим глазом и вопросительно хмыкнул.

Видимо, со стороны это выглядело совсем жалко, и Черный Пес, помолчав еще, проговорил:

– Я его должник. Не думаю, что наши шесть залпов по “Закатной Лилии” кому-то помогли, но видимо, тут дело не в ядрах и порохе. Мы от всего сердца хотели помочь тому, кто уже ушел за грань. И наверно, помогли. И он как мог, показывал нам, как это ценит. Знаешь, настоящего друга встретить так же сложно, как и верную жену. Так что к длиннющему списку моих прегрешений можешь добавить якшание с нечистью. То, что Призрак прикрывает “Каракатице” задницу – для пиратского братства не секрет. От того, что ты узнала про это, хуже не станет. Подумаешь – не повесят, а сожгут.