Океан. Выпуск двенадцатый
Шрифт:
Голованов понял: сейчас говорить с ним о серьезном — только будить в душе зверя.
— Да вот решил с вами обсудить вопросы соревнования и распределения обязанностей между членами экипажа.
— Что-о?! — удивился капитан. — Какие еще обязанности?
— К примеру, каждый обязан стать образцовым матросом или мотористом, но для этого необходимо разработать условия соцсоревнования. Вот за этим я и зашел.
— Чудеса, — покачал капитан головой.
— Организуем соревнование между членами экипажа
— В принципе да, но что это даст?
— Это даст очень многое. И главное — любовь к своей профессии.
— Ну еще у тебя какие соображения?
— Повесим экран соревнования, на котором распишем все пункты подробно и будем ежедневно проставлять результаты. Отстоял отлично вахту — красный кружочек, плохо — черненький.
— А не затеряемся мы в этих кружочках, Голованов?
— Не затеряемся, — улыбнулся штурман. — В конце месяца соберем судовое собрание, проанализируем итоги и определим победителей. Вручим памятные подарки.
— Вообще-то дельное предложение, — заинтересованно произнес Трегубов.
— На судне же одна молодежь, многие увлечены спортом, а надо сделать, чтобы все были спортсменами. Приобретем штангу, боксерские перчатки.
— Да нет, их не надо, а то еще синяков наставят кой-кому, — качнул головой капитан.
— Не наставят! — улыбнулся Голованов.
— Слушай, зачем такая обуза? Ведь трудно же!
— Начинать, конечно, всегда трудно. Но начинать надо, а то экипаж не экипаж: вахту отстоял, нырнул в каюту — и дрыхнуть. А то и картами стали баловаться.
— Да, это верно, — согласился капитан, — как-то не по-человечески.
— Вот и я это говорю. Необходимо оживить жизнь на судне.
— Давай собирай экипаж. — Капитан встал, поправил постель, взбил подушку. — А то совсем обленились.
— И еще. — Голованов выключил вентилятор. — Хорошо, что Свечников написал заметку.
— Что?
— Хорошо, говорю, что член нашего экипажа делится со всеми своими делами.
— Почему же? — Капитан развернул газету, в которой была заметка Свечникова.
— Правдиво все написано. Неполадка — так ее тут же и устранили. А кроме работы, у нас занимаются и спортом, и самоусовершенствованием. Это же плюс капитану.
Трегубов молча посмотрел на Голованова.
Штурман, выйдя от капитана, зашел в каюту к мотористу Свечникову. Юрка сидел на кровати, печально опустив голову. Он никогда не думал, что за какую-то заметку его могут так отругать.
— Перестань, Юра. Все улажено, вот только в следующий раз, — он весело взглянул в глаза моториста, — когда будешь писать заметку, покажи мне, вместе обмозгуем, хорошо?..
РЕКОРДНЫЙ ПЛОТ
«Крылов» шел за шестым плотом. За последние пять лет навигации такого в пароходстве не было. Радист судна, включив на всю громкость динамики, торжественно объявил:
— Товарищи! Слушайте спецвыпуск о нашем экипаже!
В динамике затрещало. Сквозь шум прорвался женский голос диктора:
— Разрезая гладь воды, идет буксировщик «Крылов» за рекордным плотом. Мы обратились к капитану судна, опытному речнику Сергею Михайловичу Трегубову, с просьбой рассказать о работе экипажа. Предоставляем ему слово.
В динамике послышался треск.
— В нашей работе, — раздался деловитый голос капитана, — все достигается благодаря коллективу. Каждый член экипажа имеет свои обязанности, каждый является членом соревнования и за лучшее несение вахты, и за чистоту в каютах.
Трегубов, слушающий себя, волновался.
Передача продолжалась.
— По рекомендации отдела опыт скоростной проводки плотов на примере «Крылова» будет внедряться в практику. А сейчас по просьбе капитана судна свои стихи прочтет молодой поэт Владимир Исаенко. Пожалуйста, Володя.
— Я доверяю полностью реке. Она сама всегда с глубокой верой, — приподнято читал молодой поэт. И голос его разносился над рекой. — Течет — как есть — вблизи и вдалеке, жизнь отдавая людям в полной мере. Я доверяю полностью реке…
Рекордный плот. Сколько было напряжения, трудностей, тревог! Теперь все позади. Вывернув из-за мыса, буксировщик вышел на середину реки. Вглядываясь, Голованов неожиданно заметил стоящий у берега буксировщик «Пламя». Отход ему от берега был перегорожен плотом.
Такое случается, если судно неожиданно застопорит ход. Плот по инерции продолжает двигаться, норовя протаранить буксировщик. Видимо, капитан свернул к берегу, а плот прошел мимо, перегородив отход. Из такой ловушки освободиться нелегко. Река окутается черным дымом, вода смешается с землей.
— Товарищ штурман, — Бойко, стоявший у штурвала, показал на буксировщик, — в западне они.
— Вижу, — задумчиво произнес Голованов. — Крепенько сидят. — Он снял телефонную трубку радиопереговоров. — «Пламя», я — «Крылов».
— Слушаю вас, я — «Пламя».
— Что случилось?
— Двигатель заклинило, а механика с аппендицитом увезли, вот и загораем.
— Сейчас мы подойдем к вам. — Голованов повесил трубку…
В это время в рубку поднялся капитан.
— Сергей Михайлович, им без нас не справиться.
Капитан взялся за ручку телеграфа, но медлил.
— Сергей Михайлович… — Голованов тревожно взглянул на Трегубова, судно проходило мимо попавших в беду.
— Времени у нас в обрез, — не глядя ни на кого, произнес он. — А мы идем на установление рекорда.