Океан. Выпуск седьмой
Шрифт:
— Есть поехали! Помощник, всех пассажиров проведите в кубрик.
Сообразив, что сказал не совсем ладно, тут же поправился:
— Я имею в виду находящихся на палубе.
Старший лейтенант положил пальцы на панель, усеянную разноцветными крохотными индикаторными лампочками, кнопками, тумблерами, шкалами приборов. По кораблю разнесся резкий перезвон колоколов громкого боя. Механик и рулевой заняли свои места в креслах, здесь же в рубке. Из динамика громкоговорящей корабельной сети горохом
— Трап убран!
— Двигатели к запуску готовы!
— Радиовахта открыта!..
Когда поток докладов оборвался, Ушаков тоже сел в свое кресло и скомандовал в микрофон:
— От винтов!
И тотчас динамик откликнулся:
— Чисто!
Старший лейтенант повернулся к механику:
— Пуск!
Тишину нарушил звенящий свист — совсем такой, как при запуске реактивных двигателей воздушных лайнеров. Через несколько секунд взвыл первый двигатель. За ним — второй, потом третий. Стрелки на приборах пришли в движение. Корабль начал, мягко покачиваясь, приподыматься над бетонкой. Еще несколько секунд — и он плавно пополз по площадке и незаметно соскользнул на воду. С обоих бортов из-под «юбки» вырвались клубы мелкой водяной пыли.
В рубку вошел лейтенант Дымов.
— Товарищ командир, тринадцать пассажиров размещены в кубрике.
— Добро.
Обернувшись, старший лейтенант попросил министра и главкома сесть и пояснил:
— А то при поворотах и изменении хода могут быть некоторые неприятности… Инерция.
Дымов откинул сиденье, прикрепленное к задней стенке рубки, сел и посмотрел на часы:
— Время поворота, товарищ командир…
— Право руля! Курс одиннадцать градусов!
Старшина первой статьи Морозов плавно переложил штурвал.
— Руль право!
Корабль проворно, почти без крена изменил направление движения.
— На румбе — одиннадцать градусов.
— Так держать, — отозвался Ушаков, посмотрел на механика и кивнул ему: — Полный ход.
И сейчас же министр и главнокомандующий ощутили, как их начало с силой прижимать к задней стенке рубки. Водяная пыль уже не вздымалась по бортам, а клубилась далеко за кормой. Мелкая волна убегала под корабль, словно взлетная полоса аэродрома под самолет, разбегающийся, чтобы взмыть в небо. Берег ощутимо отступал к горизонту и терял свои очертания.
— Правый борт пять градусов — надводная цель! — доложил радиометрист.
— Есть справа пять — цель, — отозвался старший лейтенант, взглянул на расположенный перед ним экран радиолокатора кругового обзора и, поднеся к глазам бинокль, принялся разглядывать обнаруженный впереди объект. — Сейнер. Шесть градусов влево по компасу!
— Есть шесть градусов влево по компасу, — отозвался рулевой.
Министра и главкома будто кто-то мягко, но настойчиво потянул с сидений вправо.
— Почему вы отвернули, командир? — поинтересовался министр. — Ведь мы проходили в стороне от судна?
— У него справа сети, товарищ маршал.
— Но они ж вам не помеха: вы скользите над водой.
— Мы — корабль, товарищ маршал. Правда, не совсем обычный, но корабль. А потому обязаны точно соблюдать ППСС.
— Что-что соблюдать?
— Международные правила предупреждения столкновения судов.
Министр посмотрел на главкома, улыбнулся и снова-спросил:
— И вы их никогда не нарушаете?
— До сегодняшнего дня — ни разу, товарищ маршал.
— Ну-ну, дай-то бог, как говорится.
Корабль плавно обошел сейнер и лег на прежний курс. Суденышко промелькнуло за окнами рубки так стремительно, что его даже не удалось разглядеть. С запозданием вспомнились лишь рыбацкие руки, приветственно взметнувшиеся над головами.
Аэро-лапоток скользил над поверхностью моря спокойно, без малейшей качки, тряски. Создавалось ощущение полета.
Ушаков, занятый своими делами, совсем забыл о высоком начальстве, находящемся у него за спиной. Когда на горизонте появился остров Чаек, начальство само напомнило о себе.
— Вы здесь бывали? — раздался вдруг тихий голос главкома, незаметно подошедшего и вставшего рядом с креслом Ушакова.
— Так точно, товарищ главнокомандующий. Два раза приходил.
— Где выходили на берег?
— На западной стороне. Рядом с пирсом.
Главнокомандующий оглянулся на министра и еще тише, почти заговорщически, спросил:
— А на южную оконечность сможете выйти?
— Но там же…
— Я знаю. Там предупреждены. Вопрос: сможете?
— Рельеф позволяет.
— Вот там и выходите. И пройдите как можно дальше. К дороге.
— Есть, товарищ главнокомандующий!
Остров будто выныривал из воды и стремительно приближался, на глазах увеличиваясь в размерах. Но корабль шел на него, не снижая скорости.
Маршал посмотрел на часы.
— Двадцать пять минут. Здорово. А сколько, товарищ старший лейтенант, потребовалось бы, скажем, на торпедном катере?
— При такой волне — около часа.
— Ого! Ощутимо.
Уже можно было различить маленькую бухточку, окаймленную нешироким песчаным пляжем. За ним рос низкий кустарник, дальше раскинулось холмистое поле, а еще дальше темнел лес. Над двумя холмами ажурными лопухами торчали антенны радиолокаторов.
Ушаков взял микрофон и сказал:
— Приготовиться к выходу на берег!
У министра брови поползли вверх. Пальцы сжали спинку командирского кресла.
Корабль в мгновение ока пересек пляж, проскочил кусты и, сбавив скорость, пополз, чуть переваливаясь, над полем. Миновав холмы, он направился к опушке леса. У дороги, скрывающейся в просеке, командир остановил свой аэро-лапоток. Звенящий свист моторов стих, и корабль медленно сел на грунт.
— Дальше не имею права, товарищ Маршал Советского Союза, — встав с кресла, доложил Ушаков. — Какие будут указания?