Океанический
Шрифт:
Я не ответил, потому что не умею говорить с людьми, которых не знаю. Незнакомец осмотрел горизонт, развел руками в знак сочувствия.
– Должно быть ты чувствуешь себя одиноко.
Я отрицательно покачал головой. На полу за ним лежал бинокль, значит он мог бы заметить, что я был один, еще до того, как позвал на помощь.
Он ловко перепрыгнул между катерами, усевшись на скамейку на корме.
– Там нет ничего, чтобы украсть, - сказал я.
По моей коже побежали мурашки, скорее от недоверия, чем от страха. Он стоял на скамейке в свете звезд, вытаскивая нож из-за пояса. Детали - картинки, вырезанные на рукоятке, зубчатые края на лезвии - делали виденное больше похожим на сон.
Он кашлянул, неожиданно занервничав.
– Просто делай, что я говорю, и я не причиню тебе травмы.
Я набрал воздуха в лёгкие и позвал на помощь из-за всех сил. Мне было известно, что никого в зоне слышимости нет, но я надеялся, что это сможет напугать незнакомца. Он огляделся, скорее удивлённый, чем разозлённый, как будто не мог поверить, что я смог крикнуть.
Я прыгнул назад, в воду. Мгновение спустя, я услышал, что он нырнул следом за мной.
Я нашел синий свет катеров сцепленных надо мной, нырнул вниз и в сторону от них, не тратя время на поиски тени незнакомца. Кровь стучала в ушах, но я знал, что двигался почти бесшумно; он был быстрее, но в темноте мог плыть мимо меня, не зная об этом. Если бы он быстро не поймает меня, наверное, вернётся к катеру и будет ждать, где появится пятно на воде, когда я вынырну, чтобы набрать воздуха. Мне пришлось отплыть достаточно далеко, чтобы оказаться невидимым - даже с биноклем.
Я боялся почувствовать хватку руки вокруг своей лодыжки в любой момент, но Беатрис была со мной. Плывя, я вспомнил своё Погружение, и Её присутствие снова придало мне сил. Когда мои лёгкие готовы были лопнуть, Она помогла мне продолжить плыть, механически двигая конечностями. Пятна света, заплясали в моих глазах. Когда, наконец, я понял, что необходимо на поверхность, то повернулся лицом вверх и медленно поднялся, потом лёг на спину, выставив рот и нос над водой, борясь с соблазном высунуть голову и осмотреться.
Я наполнил и освободил свои лёгкие несколько раз, затем снова нырнул.
На пятое всплывание я осмелился оглядеться. Катера не было видно. Я высунулся повыше, чтобы осмотреться вокруг, потому что был дезориентирован, но в поле зрения ничего не было видно.
Я сверился со звёздами и со своим чувствительным полем. Катеров не должно быть на горизонте. Я лёг на воду, оседлав волну, и стараясь не думать о том, как устал. До ближайшей лодки было по крайней мере два миллирадиана. Хорошие пловцы - некоторые моложе, чем я - соревновались в марафонах на таких расстояниях, но я никогда не стремился к таким подвигам на выносливость. Неподготовленный, в середине ночи, я знал, что не смогу вернуться.
Когда тот человек набросился на меня, он хотел захватить наш катер? Ведь он стоит немного, а его маркировку тяжело поменять? Либо он направил катер в какую-нибудь сторону, либо толкатели решат вернуться домой самостоятельно. Так почему я не вижу лодку?
Я бы я запоминал направление, в котором плыл по время всплытий раньше, то знал бы направления для возвращения. Но теперь у меня не было надежды поймать катер.
Я начал молиться. Я знал, что я был неправ, оставив остальных, но я попросил прощения, и почувствовал, что оно мне даровано. Я наблюдал за горизонтом почти спокойно, улыбаясь синим вспышкам метеоров, сгорающих высоко над океаном, уверенный, что Беатрис не откажется от меня.
Я все ещё молился, лёжа на воде и дрожа от прохладного воздуха, когда вдалеке появился синий свет. Он исчез, потом появился снова, это явно была не падающая звезда. Был ли эта Даниил и другие - или тот незнакомец? У меня было не много времени, чтобы это решить; если я хотел оказаться в области слышимости, надо было усиленно плыть.
Я закрыл глаза и взмолился: "Пожалуйста, Святая Беатрис, дай мне знать". Радость тотчас наполнила мою голову: это свои, я был уверен в этом. Я поплыл так быстро, как только мог.
Я начал кричать раньше чем увидел, кто был пассажирами, но я знал, что Беатрис никогда не позволила бы мне ошибиться. Свечение увеличивалось, показались четыре фигуры, стоящие бок о бок на борту, всматривающиеся в воду. Я закричал с ликованием, и помахал руками. Наконец, кто-то заметил меня, и они подвели катер ко мне. Когда я был на борту, то был так заряжен адреналином и облегчением, что почти поверил, что могу нырнуть обратно в воду и добежать до дома.
Я думал, что Даниил разозлится, но когда я описал все, что произошло, он лишь сказал:
– Нам лучше уходить.
Агнес обняла меня. Варфоломей бросил на меня почти уважительный взгляд, но Рейчел недовольно пробормотала:
– Ты идиот, Мартин. Ты не знаешь, как тебе повезло.
– Знаю, - сказал я.
Наши родители стояли на причале. Пустой катер прибыл некоторое время назад, и они собирались уже искать нас. Когда друзья Даниила ушли, я начал рассказывать о своём приключении, на этот раз пытается преуменьшить опасность.
До того как я закончил, моя мать схватила Даниила за рубашку:
– Я доверила его тебе! Ты безумец! Я доверяла тебе!
Даниил приподнялся руку, чтобы закрыться от её ударов, но потом опустил и просто повернулся лицом к причалу.
Я расплакался.
– Это была моя вина!
Наши родители никогда не наказывали нас, и я не мог поверить в произошедшее.
Мой отец сказал успокаивающе:
– Посмотри... он дома, в безопасности, никто не дотронулся до него.
– Он обнял меня за плечи и осторожно спросил: - Верно, Мартин?
Со слезами я кивнул. Это было хуже, чем все, что произошло, я чувствовал себя в тысячу раз более беспомощным, в тысячу раз больше чувствовал себя ребенком.
Я сказал:
– Беатрис наблюдала за мной.
Моя мать закатила глаза и дико засмеялась, отпуская рубашку Даниила.
– Беатрис? Разве ты не знаешь, что с тобой могло бы случиться? Ты слишком молод, чтобы дать ему то, что он хотел. Ему бы пришлось использовать нож.
Холод моей мокрой одежды, казалось, проникнул еще глубже. Я неуверенно покачнулся, но удержался, чтобы не упасть. И еще упорней шепнул:
– Беатрис была там.
– Иди переоденься, - сказал мой отец, - или ты хочешь замерзнуть до смерти.