Океанический
Шрифт:
– Тогда почему они не связались с нами? Думаешь, за двадцать тысяч лет они не могли спуститься и поздороваться пару раз с нами.
– Дэвид был математиком, фирмачом с южного океана.
– Ангелы пришли сюда не для поощрения посетителей, - ответила Селина.
– Если всё, что у нас есть - это история Перехода, в которой Беатрис убеждает всех Ангелов отказаться от бессмертия, то это версия, которая просто стирает всё, что от неё отличается. Думаю у других Ангелов нет желания поддерживать с нами контакт.
Незнакомая мне женщина добавила:
– Возможно, сначала всё было не столь строго. Есть свидетельства об уровне технологии поселенцев на протяжении более трёх тысяч лет после Перехода, которые было необходимы для экопоэза. Новые виды по-прежнему создавались, инженерные проекты продолжали использовать современные материалы и источники энергии. Но затем, менее чем за столетие, всё остановилось. Писание объединяет три разных события в одно: отказ от бессмертия, миграцию на Ковенант и отказ от технологий, которые помогли бы сбежать изменившим своё решение. Но мы знаем, что через три тысячи лет после Перехода что-то пошло не так, поменялось. И весь эксперимент стал вдруг необратимым.
Эти догадки вызвали бы возмущение у какого-нибудь благочестивого океанщика, не говоря уж о среднем Погрузившемся, но я слушал спокойно и даже считал, что некоторые гипотезы могли бы быть правдой. Любовь к Беатрис была единственной опорной точкой в моей космологии, а все остальное было открыто для дискуссий.
Тем не менее, с некоторыми рассуждениями было трудно согласиться. Как-то ночью Дэвид присоединился к нам прямо с семинара физиков. Услышанное от докладчика было достаточно тревожным, но заключение совершенно выходило за рамки приемлемого.
– Почему Ангелы стали смертными? После десяти тысяч лет бессмертия, почему они бросают все великолепные возможности, стоящие перед ними, чтобы уйти и умереть на этом шаре грязи подобно животным?
Мне пришлось укусить мой язык, чтобы не отвечать на его риторический вопрос: потому что Бог является единственным источником вечной жизни, и Беатрис показала им, что они все были на самом деле дешёвой пародией на божественный дар.
Дэвид помолчал, потом предложил свой собственный ответ, который сам по себе был ужасной пародией на истину Беатрис.
– Потому что они обнаружили, что в конце концов не бессмертны, и что никто не может таковым. Как и они, мы всегда знали, что вселенная конечна во времени и пространстве. Это в конце концов приводит к мысли, что когда-нибудь и звезды упадут с неба. Но легко представить способы обойти это, - он засмеялся.
– Мы не достаточно знаем элементарную физику и самих себя, чтобы исключать что-либо. Я только что слушал необыкновенную женщину из Тиа, которая говорила о кодировании нашего разума в волны, которые вращаются вокруг сжимающейся вселенной так быстро, что можно обдумать бесконечное число мыслей, прежде чем всё будет уничтожено!
Дэвид радостно улыбнулся восхищённый дерзостью этого объяснения. Я подумал: «Богохульная ерунда».
Затем он развёл руками и сказал:
– Разве ты не видишь? Если бы Ангелы возлагали свои надежды на что-то подобное - некий гениальный трюк, который бы не дал им разделить судьбу вселенной - то тогда бы они, наконец-то, получили достаточно знаний, чтобы исключить все до последнего пути отступления, что могло оказать на них огромное влияние. Некоторые мелкие группировки противились решению стать смертными, понимая неизбежность этого, но примирились встав на путь своих предков. Вернувшись в плоть.
Селина задумчиво сказала:
– А миф о Беатрис накладывает религиозное толкование на многие вещи, что может быть последующим переосмыслением чисто светского откровения.
Это было уже слишком, я не мог смолчать:
– Если Ковенант был основан пачкой неизлечимо депрессивных атеистов, что могло заставить их изменить своё мнение? Откуда появилось желание навязать "переосмысление постфактум"? Если объяснения действий, приведшие сюда Ангелов, чисто светские, то почему вся планета до сих пор не светская?
Кто-то ехидно сказал:
– Цивилизация рухнула. Чего же ты ожидал?
Я уже открыл рот, чтобы сердито ответить, но Селина опередила меня:
– Нет, Мартин, подожди. Если Дэвид прав, то стремительный расцвет религии объясняет случившееся более, чем что-либо иное.
Впоследствии не в состоянии заснуть я думал о вещах, которые я должен был сказать, о других возражениях, которые я должен был привести. (И думал о Селине.) Богословие в сторону, все движущие силы группы начинают меня раздражать, возможно, мне стоило лучше проводить время в лаборатории, впечатляя Барата своей преданностью в бессмысленной возне с микробами.
А возможно, мне лучше быть дома. Я мог бы помогать на лодке, ведь мои родители не молоды, а у Даниила есть своя семья, о которой надо заботиться.
Я поднялся с постели и начал собирать вещи, но посреди сборов поменял своё мнение. В действительности я не хотел отказываться от учёбы и знал с самого начала противоядие от всех путаниц и обид, которые чувствовал.
Я забросил рюкзак подальше, выключил лампу, лег, закрыл глаза и попросил Беатрис дать мне покой.
***
Я проснулся от того, что кто-то стучал в дверь моей комнаты. Это был сосед - молодой человек, которого я почти не знал. Он выглядел очень усталым и раздражённым, но было что-то важнее его раздражения.
– Сообщение для тебя.
Моя мать заболела, заразившись неопознанным вирусом. Больница была дальше, чем основная стоянка нашего дома, поэтому поездка заняла около трёх дней.
Я молился большую часть путешествия, но чем больше я это делал, тем труднее становилось. Я знал, что можно было спасти жизнь моей матери одним словом к Беатрис на языке Ангелов. Но мысли, которыми я обманывал себя, искажая чистоту просьб собственными сомнениями, своим эгоизмом, своим самодовольством, просто продолжали множиться.