Оккупация
Шрифт:
Гаража не было – машину тупо загнал за дом. Зашел в дом… тут-то меня и накрыло. Конкретно затрясло, я только успел покупки на стол бросить, пройти в соседнюю комнату, бухнуться на кровать…
Б…
Я видел смерть. Я видел ребенка, разорванного украинским снарядом, и видел обезумевшую, поседевшую мать. Я видел много смертей, я видел, как «КамАЗами» привозили собранных в полях жмуриков, я хоронил и друзей. Я видел бессмысленность смерти – когда политики сливают в ж… все, за что люди горели и умирали. Я видел самые разные смерти – от заказух до банального «водка-поссорились-труп». Но никогда мне не было так погано, как сейчас.
Я лежал, смотрел в потолок и думал. Как тикает в голове. Я – жив. А они – нет. Я – жив. А они – нет. Я – жив. А они – нет.
Я вдруг понял, что я боюсь. Я в своей жизни никогда не обламывался так, как сейчас. Я всегда, когда что-то делал, знал, что может быть так или эдак. Прикидывал, кубатурил – но никогда не выпускал ситуацию. А сейчас кто-то просто шарахнул тапком по нам, тараканам. И мне повезло лишь в том, что по мне не попало.
Б…
Я поднял руки и посмотрел на них. Они дрожали…
Это плохо…
Полежав так с час, я кое-как встал, сготовил себе пельмени. Водки хлебнул, но один глоток – помянуть. Остальное – закупорил бутылку и убрал. Нехрен, надо трезвым быть.
Потом на меня нашел жор, кило пельменей подмахнул и не наелся. Так и сидел и думал.
Так…
Первое – Пузырь. Жив он, нет? Успел тронуть состав с места и уйти? Или его там же прибрали?
Если жив – плохо. Он единственный, кто точно знает, что я там был – и сам он там был. Но не мочить же его?
Второе – товар. Если состав ушел, все вопросы будет решать дядя Вова. Он все-таки подписка неслабая, как-никак депутат. Вопрос будет с тем, как скрыть эту самую бойню. Все-таки два с лишним десятка человек – в мясо, такое не скроешь…
Сука. На что же мы попали? Куда же мы сунулись?
Я начал понимать – мы изначально допустили грубую ошибку. У нас не сходилось количество жратвы и количество едоков, но мы подумали, что излишки съедают грузчики, которые работают только днем. Скорее всего, это не так, грузчики везли с собой, тут не собес, питание работников без конкретной нужды организовывать никто не будет. Получается, что тех было человек восемь. Вполне правдоподобно.
Кто они?
Получается, что укропы, они же к своим ходили питаться. Может, потому-то фишкари [3] и несли службу так раздолбайно – знали, что их прикроют.
Судя по всему, к контрабандным делам они отношения не имели – у них тут своя лежка была. И они намеревались тихо переждать и уйти – это я им помешал. И если бы мы, точнее, я не сунулся туда, как лось на гоне, так бы все тихо и прошло. Но получилось так, что мы, сами того не зная, загнали их в угол – и они ответили.
3
Фишкари, фишка – те, кто стоит на стреме, на посту, охраняет или следит за приближением правоохранительных органов.
Получается, я виноват. Без умысла, но виноват.
Казнить себя смысла не было, я и так передумал тут. Я только подумал вот что – были бы это укры, они бы сто пудов раньше вмешались, не выдержали бы. Москалей порвать – укру как за награду. Но если это не укропский спецназ – тогда кто это, на хрен, был?
Кто, б…
Так я еще сидел какое-то время, потом выбрался в огород. На солнышко. Там соседка обрабатывала грядки, увидев меня, она смутилась:
– Извините…
– Продолжайте, – махнул рукой я, – огород ваш, я не против…
Надо возвращаться.
В Москву. Оставить машину в гараже, пересесть на свою. Типа, в область ездил. Если спрашивать будут.
Да… надо вечером в баню завернуть, помыться хорошенько. Одежду, в которой я был, сжечь.
К дяде Вове я сразу не пойду. Пузыря тоже не буду искать, если он сам меня не найдет. К дяде Вове пойду не раньше среды. Нельзя показать, что я в этом замешан. И надо дать время… сначала посмотрим, кто и в какую сторону кинется. Потом будем решать.
Но пацанов жалко. Реально жалко.
Сыгранная еще там команда, проверенная войной. И здесь они тоже не косячили. Где я таких еще найду? Нигде.
Нигде, б…
Я их даже похоронить не могу. По-человечески. Остались там лежать… что за б…дская жизнь.
Внезапно меня посетило острое желание вернуться туда, но я подавил его. Нечего там делать, там только вляпаться можно.
Сучья жизнь.
Тронулся. Проехал мимо сельских домов, старых, деревянных, и новых, уже каменных. Внезапно вспомнил – в детстве я хотел быть трактористом. И жить в деревне. А стал…
Сучья жизнь.
На выезде я увидел совершенно неуместную тут машину ГИБДД, и не патрульную, а большой фургон, мобильный пост ГИБДД, гаишник повелительно поднял жезл. Подумал – оборзели совсем, потом дошло – машина-то у меня как у работяги, и сам я – как работяга. И принесло же тебя… а мне здесь ксивой лучше не светить. Ничего, штраф заплачу… козел, тебя тут только не хватало.
Опустил окно, гаишник шел ко мне.
– Добрый день, – поздоровался я.
– Вечер, – не согласился гаишник.
Я начал понимать, что что-то неладно… но тут гаишник выбросил вперед руку, непонятно с чем, – и меня скрутило дикой болью…
Пришел в себя я…
А хрен знает где. Ни где я, ни что со мной, я не знаю. Знаю только то, что хреново мне. Как меня в «Форд» тот заволокли, пакет с солярой на голову – и все. Изблевался весь, все пельмени выблевал. Кстати, прием этот, с солярой, придуман в АТО, укропами, так что хорошего мне ждать не приходится.