Оккупация
Шрифт:
При этом сидел он скромно, многие даже не знали, где у него офис. «Мерс» – но предыдущей модели. Выходец из села, сын председателя колхоза, начинавший с фермерства на колхозных землях (то есть трактор твой, а урожай мой), он так и не напитался московского гламура. И жену не поменял…
У офиса ВВ я был утром. Долго присматривался перед тем, как войти – вроде ничего такого, можно. Наконец зашел. Раньше тут был институт советский, потому пускали по пропускам, на таких бумажечках с печатью, разовых. Там наверху надо отметить, иначе не выпустят. Как мило…
Наверху тоже все было как обычно. На полу – линолеум. На потолке – знаете, такие плиты прессованные, белые, в дырочках.
Зашел как свой. Кивнул на дверь.
– У себя?
– Только что приехал.
Ира – еще одно подтверждение того, что ВВ – фермер. Он ее привез из деревни… дерет, конечно, а как не драть. Он мужик, ему надо. Другое дело, что при его деньгах он мог бы позволить себе фотомодель – но нет, у него в приемной сидит деревенская телка. Хотя как-то ВВ проговорился, что только ей он и может доверять. Может, оно и правильно.
ВВ был в новом сером костюме. Чем-то доволен… странно. Чем тут можно быть довольным.
– Саша… чего вчера не отзванивал? Я уж успел подумать.
– Бухал, – сказал я.
– Ты же почти не употребляешь. Хотя… за такое дело можно и побухать…
…
– Ну, как говорится, считай деньги, не отходя от кассы.
С этими словами ВВ вытащил из стола котлету обандероленных пачек и положил передо мной. Я тупо смотрел на деньги.
– Считай, чего ты. Как баран на новые ворота?
Я взял пачку, пробежался по углам – все нормально вроде.
– Ты чего?
…
– Чего киснешь? Орел заслужил. Вы там такого шороха нагнали, что хохлы даже до сих пор предъявы не выкатили, сейчас сидят и обтекают, как так у них целый склад бухла из-под носа увели. Я уже послал людишек по точкам пробежаться и объявить, что теперь торгуем мы, и шаг влево, шаг вправо будет чревато.
Не знает. Он ничего не знает.
Зачистили с концами. А Голова, Грива – их подтягивал я, за них ВВ не в ответе. Получается, он ничего не знает. И дальше готов со мной работать.
И я бы готов был работать. Если бы не одно «но». Но очень большое «но».
– Еще одна тема наклевывается. В Литве. У тебя пацаны свободны?
– Нет, – я тут же поправился, – пока нет. Отдыхают пацаны…
Несмотря на то что всей России известен адрес Петровка, 38, наше ОРБ сидит не там. Мы сидим в Мясницком проезде, в здании, которое раньше принадлежало какому-то институту… садоводства, что ли. Потом институт накрылся, здание какое-то время стояло под дешевой арендой покомнатно, потом здание снова оказалось в руках государства, его отремонтировали (не лучшим образом, кстати), передали его МВД и заселили нас. ОРБ-3, специализация – этнические преступные группировки, занимает две трети здания.
Привычно прокатав карточку доступа (придумали…) на входе, я кивнул знакомому прапору из охраны, зашел внутрь. Вот лифт, вот коридор, вот кабинет…
– Александр Игоревич…
– Потом…
Привычная обстановка… сейф, фотография на стене, стол. На столе – письменный прибор, мне его в прошлом году подарили…
Прошел к столу, поднял трубку телефона, набрал городской номер. Мне не ответили. И черт с ними…
Сел за стол. Почему-то все вокруг показалось чужим… совсем чужим.
Рассказать, как я стал ментом? Да тупо – закончил вуз, юрист по специальности, работы особо не было. У родителей оказались связи – сразу подняли к замминистра… республиканского, конечно, министерства, не федерального. Тот обрадовался… высшее юридическое… как я потом узнал – совсем незадолго до этого состоялась коллегия МВД, и там всех сильно драли за низкий образовательный уровень личного состава… милиционер – а ни бе, ни ме, ни кукареку. Юридическое образование есть далеко не у всех, а у тех, у кого есть – заочное… не образование, а так. Вот потом и получается… что работники хамят гражданам, допускают грубейшие ошибки тупо потому, что не знают УК и УПК, и т. д. и т. п. Так что я, с очным высшим юридическим, оказался как нельзя ко двору, я и попал-то сразу в элитный ОБЭП. Это было как раз начало нулевых, и я опять попал в струю – за это десятилетие менты из загнанных, зачуханных шнырей превратились в уважаемых и богатых членов общества, которые могут себе позволить и дорогой отдых, и новую квартиру, и «Мерседес». И за все это время я стал одним из них, я принял условия и правила игры: клюй ближнего, гадь на нижнего, смотри в задницу верхним, я научился гнуть выю и заносить долю. Я просто принял эту систему и эту жизнь как должное, встроился в нее и преуспел. И до позавчерашнего дня я как-то и не думал, что может быть иначе.
А теперь… все было чужим. Все.
Жалел ли я? Отжалел уже. Конечно… в том, что произойдет, нет ничего приятного, но… к этому, наверное, и шло. И мне Бояркин предложил не самый худший еще вариант: искупить вину кровью. У системы есть еще одно правило, такое же жестокое и беспредельное, как она сама. Время от времени требуется кого-то сдать. И если решили сдать тебя – ты должен взять все на себя, свое и не свое, неважно, отдать все, что сумели найти, промолчать про товарищей, которые делали и делают то же, что и ты, и про начальство, которое приказывало тебе это делать, – и идти на каторгу, в Нижний Тагил. Ментовская зона, самая старая – раньше хватало ее одной, а теперь их четыре, и все равно не хватает. Я же – если Бояркин сдержит слово, а он его обычно держит – не пойду по этапу. Мне предстоит нечто иное…
В дверь постучали. Ну вот и они. Игра началась. Мой звонок – это словно отмашка: можно. Как у адмирала Колчака, который сам командовал своим расстрелом…
Я с силой выдохнул: пора. Пересек кабинет, отпер дверь… за дверью гнусно улыбающийся Бабенко из инспекции, смотрящий в пол Саня Барыбин, один из моих оперов, и Гена Колташов – он кавказцами занимается. Переминающиеся с ноги на ногу бойцы ФЗ – физической защиты.
– Полковник Матросов Александр Игоревич?
Бабенко не скрывает своего ликования… почти не скрывает. Дурак. Запомнил он тот пикник на природе, когда я ему по морде заехал… запомнил. Дурак дураком… он и не понимает, что ему дали команду «фас», когда можно стало, а не он сам меня выследил и загнал. А может, ему все равно…
Ладно, банкуй…
– Он самый.
– Пройдите в кабинет.
– А в чем дело?
– Пройдите в кабинет…
Вечером – я вышел из здания Следственного комитета… я не буду утомлять вас описаниями первого круга ментовского ада… короче говоря, с меня сняли первый допрос, взяли подписку о невыезде. Это самый минимум – то, что не взяли под стражу. Обычно берут…
Надо либо найти машину свою – а она все еще там, у института, либо ехать домой так, на такси или метро.
Прямо передо мной резко свернуло к тротуару такси, остановилось рядом с женщиной в светлом пальто. Мне это сразу не понравилось… как что-то в душе царапнуло. Проходя мимо прислушался, услышал чисто украинское «та» вместо «да», тормознул…
– Командир, до Сокольников…
Таксист… у него прическа была странная, с боков все уже заросло – но все равно видно, что волосы там короче, чем по центру. Понятно, откуда ноги растут.
Он тоже все понял – газанул, ударил женщину дверью, я успел ее подхватить…