Оккупация
Шрифт:
Как же они меня выцепили?
Телефон не со мной, я его выкинул. В машине вообще нет ничего электронного, ни навигатора, ничего такого. Рожей я там не светился. Тогда что за хрень? Как?!
Привезли меня… в какое-то место… я сам не понял, какое. Губа это, что ли? А может быть, заброшенная воинская часть, таких хватает. Но похоже, что это место изначально тюрьмой было или КПЗ… ублюдки. Как же я попал…
Никого из них я не видел.
Че делать? А че делать – сымать штаны и бегать, вот что. Надежда одна – если сразу не убили, нужен я им зачем-то. Может, знать хотят, кто на их точку навел.
Мысли мои невеселые прервал приход конвоиров. Двое, оба в масках и камуфляже «излом», он делался для внутренних войск. У обоих АК-105. Дубинал тоже присутствует. В целом похоже на армию или нацгвардию.
Не укропы, что ли?
– Встать, лицом к стене.
Спорить с конвоем – себе дороже. Я сделал то, что они сказали, заодно представившись.
– Полковник Матросов, главк МВД. Сообщите своему старшему.
Щелкнули наручники.
– Вперед.
Вперед так вперед.
Прошли коротким коридором – бывшая губа, точно. Вышли на улицу – день на дворе, солнце в зените. Значит, понедельник, а нахожусь я тут часов шестнадцать-двадцать.
– Вперед.
Действительно, похоже на воинскую часть, старую. Центральная Россия, далеко увезти не могли. На улице ни души, но чисто. Убираются.
В первый подъезд.
Зашли в здание, по виду тоже заброшенное – обычная четырехэтажка. И там был… лифт! Когда это в четырехэтажках лифты строили. Но это было еще не последнее. Как только мы вошли в него, лифт поехал… вниз.
Попал я знатно – еще круче, чем думалось.
Этаж был примерно седьмой-восьмой. Минус. То есть под землей. И там – какой-то комплекс… я не понял, какой именно, но громадный. Бетон, фонари. И, судя по звуку, поезд. То ли поезд, то ли метро. Второе вернее.
Значит, одно из двух. Либо мы в Москве или Подмосковье – куда метро уже дотянулось. Либо это легендарное Метро-2, про которое ходили упорные слухи, но его так никто и не видел…
Привели меня в почти обычную комнату, в которых следаки в СИЗО работают с подозреваемыми. Потом пришел и сам следак. В костюме, возрастом постарше меня – лет пятьдесят, не меньше. Старой закалки дядька. Папка красная, кожзам – я думал, таких уже нет давно.
Сел, достал ручку… у него что – ни ноута нет, ни даже диктофона? Он что – будет протокол допроса ручкой заполнять? Ну дела…
Мелькнула мысль – уж не в прошлое ли я провалился. Бред, но я был в таком состоянии, что мог поверить во что угодно.
– Имя, фамилия, отчество.
– Представиться не желаете?
– Имя, фамилия, отчество…
Ладно, раз так.
– Матросов Александр Игоревич.
– Год рождения?
– Семьдесят восьмой.
– Звание?
– Полковник полиции. Простите, в чем меня обвиняют? По какому материалу опрос? Или допрос?
– А что – не в чем обвинять?
Что за бред. Я покачал головой.
– Э… нет, так не пойдет. Про презумпцию невиновности слышали? Вопрос – в чем меня обвиняют. И где я?
Следак достал фотографию из папки, положил на стол.
– Ваша?
«Тойота Ленд Круизер».
– Похожа на мою. Дальше что?
– Хорошая машина.
– Две тысячи одиннадцатого года, шесть лет ей. Купил после аварии, подремонтировал. Все документы есть. В чем проблема?
– Квартира?
– Поменял на родительскую с доплатой.
– А интерьерчик-то у вас богатый.
– Вы что, у меня дома были? Вы охренели?!
Следак – или кто он тут, дознаватель, наверное, – закрыл дело, уставился на меня своими совиными круглыми глазами.
– Нравится?
– Что?
– Как вы живете?
О как. На совесть давишь. Ну ничего, дави, дави. А я посмотрю. На меня такие спектакли давно уже не действуют. Нет, ну что за придурь? С одной стороны, солидно, с другой – такую хрень лепят, что даже неудобно.
Человека, который был моим крестным отцом в МВД, звали Бояркин Денис Владимирович. Его сожрали, когда громили РУБОПы. Он тогда пошел на должностное преступление, уничтожил личные дела многих агентов – они находились в бандах, им угрожала смерть, – а интересовались уже очень конкретно, и некоторые предлагали по «Мерседесу» за каждое имя. За это его не посадили, но выкинули из МВД, причем уволили максимально оскорбительно – по компрометирующим основаниям. С тех пор я все понял про систему. И мне уже не надо рассказывать про то, что я продажная гнида. Гниды – это те, кто…
– Устраивает…
Дознаватель покачал головой.
– Нет. И знаете почему?
…
– Нет более закоренелого циника, чем раскаявшийся романтик.
Я пошевелил кистями рук… больно уже.
– Что-то я не пойму, гражданин-товарищ. Я вообще арестован?
…
– Санкция есть?
…
– Тогда начальника моего сюда – немедленно. Генерал-лейтенант Вершигорский. Телефон дать? Или…
Открылась за спиной дверь. Я криво усмехнулся.
– Бить будете? Ничего… вы еще хапнете горя.
– Бить не будем, Саша… – раздался голос за спиной.
Я вздрогнул.
Дениса Владимировича Бояркина я не видел уже три почти года…
Почему? Да по многим причинам, в том числе и потому, что сам чувствовал свою вину и знал – не надо мне идти. Не надо. Не тому он меня… нас учил, да что теперь. И смотреть ему в глаза теперь я не хотел.
Да и сам Денис Владимирович особо встреч не искал, про него вообще было мало что слышно. Удивительного было мало – после четверти века службы, от опера, через ад лихих девяностых, и до начальника московского РУБОП – выкинштейн и чуть ли не тюрьма. Все в министерстве знали: контактировать с Бояркиным – значит лишить себя всяческих шансов на продвижение по службе. Так и существовали мы в разных измерениях, и он был последним, кого я ожидал здесь увидеть…
Наручники разомкнулись, оставив тупую боль, я начал массировать запястья. Бояркин уселся в кресло дознавателя, который, в свою очередь, тихо испарился.
– Здравствуйте, Денис Владимирович.
– Здравствуй, Саша…
Он имел право так меня называть. И не только меня. В свое время я, только отслуживший в армии, кинулся в МВД, потому что… да если честно – работы не было, и искать не хотелось. МВД было минным полем. И без проводника, учителя было не обойтись, тем более что когда приходила пора кого-то сдавать – сдавали всегда молодых.