Окно с видом на площадь
Шрифт:
Я не могла извлечь ничего конкретного из его слов, и его предположения и предостережения не встревожили меня.
— А почему вы сами не пытаетесь уйти отсюда? — задала я вопрос.
— В случае чего я могу постоять за себя, — ответил он.
В его голосе прозвучала неожиданно резкая нотка, и это удивило меня. В это мгновение он был абсолютно серьезен, в нем не было ни капли его обычной насмешливости. Но он, по крайней мере, догадывался об обстоятельстве, которое не позволяло ему спокойно уйти. Я же не имела и представления о том, с какой стороны можно ожидать дальнейших неприятностей. И у меня не было никакого желания убегать от того, чего я не понимала и перед чем не испытывала страха. Я была нужна Джереми. Он явно исправлялся. И это составляло то главное, чем я должна заниматься сейчас. Поэтому я только отрицательно покачал головой в ответ на мрачные слова Эндрю.
Правда, я импульсивно задала еще один вопрос — тот самый, который и до этого задавала себе неоднократно и на который никогда не находила ответа:
— Больше всего меня удивляет, каким образом Лесли и Брэндан Рейд решили пожениться. Мне кажется, у них так мало… Он прервал меня, не дав договорить:
— Я думаю, что ее привлекательность для такого мужчины, как Брэндан Рейд, достаточно сильна. Почему бы ее красота не должна была завоевать его?
— Но если она все еще любила своего первого мужа, то почему она решилась выйти замуж за его брата?
— Возможно, у нее были свои соображения, — небрежно ответил он. — Или, возможно, у него были свои соображения. Кто знает?
Мне показалось, что он относится ко всему этому бессердечно и грубо, и я пожалела, что спросила об этом. Увидев выражение моего лица, он рассмеялся и, как обычно, неожиданно пришел в хорошее расположение духа.
— Какое чопорное выражение лица у вас сейчас, мисс Меган! Вы принимаете критику, только если она соответствует вашим представлениям. А когда я предполагаю, что мистер Брэндан не так уж совершенен, вы возмущенно отворачиваетесь. Так ведь?
Беседа расстроилась, и я почувствовала большое облегчение, когда вернулся Джереми, слизывая шоколад с верхней губы. В следующий раз я дважды подумаю, прежде чем задавать вопросы Эндрю о Рейдах и их делах.
Днем, после того как Эндрю уже ушел и мы сделали свои Уроки по Египту, мне пришла в голову мысль, что еще до возвращения матери и дяди Джереми мне следует устроить для него какой-нибудь праздник. Часто я сожалела, что у Джереми нет друзей, но с этим я ничего не могла поделать. Мисс Гарт как-то упомянула, что другие матери в этом районе не хотят, чтобы их сыновья играли с Джереми Рейдом. Случившееся, даже если его и определили как несчастный случай, оставило в их душах страх, и они боялись подпускать Джереми к своим детям. Поэтому он оказался в таком неестественном положении — без друзей своего возраста. Я надеялась, что придет время, когда мы сможем это поправить. Ну а сейчас я была для него единственным товарищем по играм.
Когда мы после прогулки вошли в наш нижний холл, я объявила о своем решении.
— Кстати, — сказала я, стараясь облечь свою мысль в наиболее вежливую форму, — я даю небольшой обед сегодня вечером, мистер Джереми, и прошу вас составить мне компанию. Хотя, возможно, формально не я должна приглашать вас, а вы должны взять на себя роль хозяина в отсутствие вашего дяди.
Он посмотрел на меня с таким изумлением, что я не выдержала и рассмеялась.
— Я действительно хочу так сделать, Джереми. Пойдем и посмотрим, какие надо отдать распоряжения.
Мы вместе вошли в столовую, я позвонила и вызвала Генри, предварительно внутренне собравшись, чтобы преодолеть его сопротивление, если он вздумает возражать.
— Мы желаем, — сообщила я ему, не смея смотреть прямо на высокомерно поднятое лицо, — отменить сегодня наш ранний ужин. Вместо этого у нас будет обед в восемь, со свечами и праздничной сервировкой. А Джереми предоставляется право выбрать меню.
Генри удивил меня. Он даже не моргнул. Его высокомерный вид нисколько не смягчился, но он поклонился мне, как полагается, в знак молчаливого согласия.
— Да, мисс, — ответил он. — Я присмотрю, чтобы все было подготовлено как следует. Могу я посоветовать, чтобы мистер Джереми оговорил меню с поваром?
Я согласилась, что это будет очень мудро. Но мы не стали церемонно ожидать появления повара. Мы сбежали вниз в кухню, чтобы узнать, что возможно приготовить. Джереми захотел жареных цыплят под соусом из гусиных потрохов и картофельное пюре. И яблочный пирог с толстыми кусочками желтого сыра. У повара не было проблем, несмотря на столь позднее предупреждение, а Кейт с увлечением присоединилась к этой игре, вызвавшись помогать и повару, и Генри.
Возможно, слуги сочувствовали Джереми больше, чем я предполагала. Они, конечно, не очень-то любили мисс Гарт, а так как гувернантка им не нравилась, это, вероятно, помогло мне занять в их мнении то место, на котором мне бы не удалось удержаться при других обстоятельствах.
Я предупредила Джереми, что он должен надеть вечером свой лучший костюм с круглым накрахмаленным воротничком и галстуком-бабочкой. Я и сама потратила много времени, наряжаясь, как будто собиралась на настоящий праздничный обед. Это был единственный вечер, когда я могла играть в воображаемый праздник, не боясь осуждающих глаз, не опасаясь, что Брэндан Рейд будет критиковать мой внешний вид.
У себя в комнате я вынула мое второе хорошее платье, которое надевала крайне редко. Оно было уже не совсем модным, но Джереми вряд ли это заметит. Шелк нежного бледно-фиолетового цвета глицинии был отделан черной бархатной лентой. У прилегающего лифа был квадратный вырез, а рукава немного не доходили до локтей. Юбка, присобранная на бедрах, заканчивалась плиссировкой, а свободные складки сзади спадали небольшим треном.
Селина не могла бы больше вертеться перед зеркалом, чем я в этот вечер. Или даже мисс Гарт, когда она приседала и охорашивалась перед зеркалом своей госпожи. Мне не хотелось это вспоминать. Сегодня я тоже погрузилась в воображаемую жизнь с маленьким мальчиком, который сможет восхищаться мной.
Так как у меня не было подходящего ожерелья, я украсила шею черной бархатной лентой и застегнула ее золотой брошью, усеянной крошечными бриллиантиками. Висящие серьги из черного янтаря, принадлежавшие моей матери, очень подходили к черной ленте, и я подобрала темные кудряшки над ушами, что бы янтарные подвески были видны. Изображение в зеркале мне понравилось, но и навеяло грусть. Мне стало немного грустно от того, что никто, кроме Джереми, не увидит, как я выгляжу в самом лучшем из моих нарядов.