Око Дракона
Шрифт:
— Ну что ж, теперь будем каждую нашу пьянку называть рефлексией… — отозвался Валентин.
Он невольно поежился, когда заметил, что Валерия опять проскочила очередной перекресток на желтый свет. Она вела машину, скорее, по интуиции, чем соблюдая правила дорожного движения, но ангелы, судя по всему, сопровождали ее везде. Поэтому они доехала без происшествий.
Машину на всякий случай оставили в соседнем дворе.
Было уже ровно десять. На звонок в домофон там, наверху, в квартире, отреагировали сразу. И Лера проникновенным голосом произнесла
— Мы от Матвея Игоревича, он вам вчера звонил.
В домофоне что-то тихо щелкнуло, и дверь бесшумно открылась.
Они поднялись наверх. Дверь квартиры также бесшумно распахнулась перед их носом.
«Ого, наш статус значительно повысился», — подумал Валентин. Да, старый антиквар был явно не из тех, кем можно манипулировать. Судя по всему, он привык сам управлять событиями.
Их встретила эффектная дама с длинными распущенными черными волосами, в черном, ниспадающем до земли плаще, усыпанном сверкающими серебряными звездочками. Валентин с трудом узнал в ней «медсестру», которая вчера не пустила их в квартиру. Сегодня эта дама была сама любезность. Она ослепительно улыбалась им.
Они прошли вглубь квартиры, которая, как и полагалось для логова астролога, знатока древности и искусств, или, как его обозвала накануне Иванка, — «археокопателя», — была увешана совершенно ошеломительными картинами, барельефами, старинными экзотическими масками, амулетами, атрибутами магии, повсюду торчали статуэтки и даже статуи. На стенах, казалось, не было живого места.
В квартире стоял запах то ли экзотических цветов, то ли ароматических палочек.
«Слава богу, кажется, это не марихуана», — принюхался Валентин.
Все шторы на окнах почему-то были задернуты, горели неяркие настенные светильники, словно наступил вечер.
Женщина проводила их в глубину квартиры, в большую комнату с занавешенными окнами, которую освещали всего два светильника.
В комнате повсюду были расставлены …куклы. Они были чуть меньше человеческого роста, одеты в старинные наряды, костюмы разных эпох, стран.
На стенке напротив входа было много полок со статуэтками всевозможных чертей, судя по всему, тоже сделанных в разных стилях и техниках.
— Я вас приветствую, господа, — услышали они голос. Между тем не было видно никого, кому бы мог принадлежать этот приятный глубокий баритон.
Иванка уставилась на висящий под потолком блестящий шар, состоящий из маленьких зеркальных плоскостей, этакий круглый многогранник, — словно голос шел оттуда. Шар действительно отвлек их внимание и поэтому они не сразу заметили человека, сидящего в углу комнаты в глубоком черном кожаном кресле. Трудно было определить возраст человека. Пожалуй, за шестьдесят? Но голос, казалось, принадлежал уверенному в себе, привыкшему быть центром всеобщего внимания, сорокалетнему мужчине.
— Рад тебя видеть, детка, — мужчина повернулся к Лере. — Ты меня, наверно, не помнишь. А я видел тебя еще… более двадцати лет назад в доме твоего отца. Вчера Матвей Игоревич напомнил
Только теперь Валентину удалось определить, что мужчине, пожалуй, под семьдесят.
— Здравствуйте, Георгий Антонович, — весело ответила Лера. — И я тоже очень рада. Разрешите представить друзей.
“Ага, нашего господина Масандро на самом деле зовут Георгий Антонович”, — отметил про себя Валентин. “Дай бог памяти, чтоб запомнить еще одно его имя… или еще один псевдоним?”.
— Проходите, садитесь, — радушно предложил хозяин квартиры..
Иванка, Валентин и Лера уселись в удобные легкие кресла, стоявшие вокруг небольшого туалетного столика рядом с массивным креслом Георгия Антоновича.
Он так и не вставал с кресла, и было непонятно, то ли у него больны ноги, то ли это его обычная манера встречать посетителей. Под зеленым бархатным халатом виднелась модная яркая алая рубашка.
Несмотря на то, что Георгий Антонович был далеко не молод, — его живые черные глаза под густыми бровями с любопытством поблескивали, рассматривая гостей. Иссиня черные волосы были покрыты легкой паутиной проседи. Аккуратная черная бородка тоже была с налетом серебра. Вообще он, как и полагалось истинному астрологу, производил впечатление зороастрийского оракула.
— Рада видеть вас в добром здравии, — сказала Валерия.
— С чего бы это мне хворать? — немедленно отреагировал Георгий Антонович.
— Но ведь вчера…
— Ах, это!… - На лицо мужчины набежала тень. — Тебе это тоже известно? Да, вчера у меня был крайне сложный день. Не задался, что называется, с самого утра. Но вернемся к нашим делам. Я согласился встретиться с тобой и твоими друзьями, потому что вам, как я понял, нужна квалифицированная консультация по вопросам искусства?
— Да, Георгий Антонович. Мы на вас очень надеемся.
— Ну что ж…Кларисса! — позвал он.
В комнату вошла женщина, открывшая им перед этим дверь. На ней был уже другой, более обыденный наряд: синеватое длинное платье с серо-фиолетовыми цветами и с маленьким белым передничком, отороченным кружевами, как у горничной в аристократическом доме.
— Принеси нам чаю. А может мы, мужчины, по коньячку?
— Нет, что вы, нам сейчас как никогда нужна ясность в мыслях, — быстро возразил Валентин.
Старик интригующе хохотнул:
— Еще не известно, что дает нам эту ясность в мыслях, а что лишает ее!
Кларисса принесла на подносе четыре чашки и печенье.
— Ну вот, оживился старик. Прошу попробовать. Кларисса ведь сама печет это печенье.
Когдаприсутствующие выпили чаю, астролог решительно отставил чашку в сторону, и Валентин понял, что пора излагать то, зачем они пришли.
— Георгий Антонович, мы разыскиваем одного интересного, и, несмотря на его молодость, довольно известного в своих кругах художника. Его зовут Николай Май.
Старик опустил голову, глаза его уставились на красный персидский ковер у его ног.