Око Марены
Шрифт:
Почти сразу же откуда-то из-за деревьев вынырнул мрачный Радомир. Не обращая на князя ни малейшего внимания, он торопливо подбежал к старику и принялся заботливо поить его чем-то из принесенной им крынки.
– Живой, – радостно заулыбался князь, заметив, как жадно пьет волхв. – Ну и напугал же ты меня, старче, – обратился он с упреком к Всеведу.
Старик, напившись, оторвался от крынки и, чуть отдышавшись, медленно повернул голову на голос. Увидев князя, он слабо улыбнулся:
– Я знал, что ты придешь на мой зов, княже.
– А я мог и не прийти? – лукаво осведомился Константин, подсаживаясь поближе к старику и бережно похлопывая его по плечу.
– Все могло быть, – философски заметил волхв. – Но я знал, потому как уже видел все это прошлой ночью, аккурат перед тем… Словом, видел. Мы с тобой сидим вот так же, и твоя рука на моем плече.
– А меня там не было, в твоем сне? – раздался громкий мужской голос, и через мгновение из-за дуба вышел невысокий человек, одетый, несмотря на зимний морозец, в легкий грубо выделанный кожух. На голове его красовалась огромная, величиной с большой арбуз, шапка из лисьего меха. Ни усов, ни бороды мужчина не имел. Присмотревшись повнимательнее, Константин увидел, чего еще тот не имел. Оказалось, что у него отсутствуют и брови, и даже ресницы. Создавалось ощущение, будто человек не выспался и у него припухли веки. Нос мужик имел прямой, но грубый, губы толстые. Словом, если исходить из внешности, то больше всего ему подошла бы роль служителя какого-нибудь славянского Бахуса или иного божка, покровительствующего чревоугодию и сластолюбию. Особенно это сходство стало заметным, когда тот улыбнулся. Вид у него при этом стал добродушный и даже немного беззащитный, словно у большого, но до сих пор остающегося беспомощным ребенка.
– Так как, Всевед, был я в твоем сне или нет?
– Правду молвить, тебя там не было, но я все равно верил, что ты тоже придешь.
– Стало быть, у меня был-таки выбор? – удовлетворенно буркнул мужчина и еще шире осклабился. – То-то я чуял, как мне весь день кто-то пытается помешать. Если бы не это, то я, может, и не пошел бы. Сказать по чести, особого желания идти сюда у меня не было…
– Но ты все-таки пришел, – слабо улыбнулся Всевед.
– Я же говорю, что мне очень уж рьяно старались помешать, а я этого не люблю. Каждый сам выбирает свою дорогу, и не надо силой подталкивать его к чужой.
– Я рад твоему приходу, – приветственно кивнул Всевед.
Мужчина ухмыльнулся и бодро заявил:
– А знаешь, когда ты улыбаешься, как сейчас, тебе на вид никак не дать больше двухсот лет. Я в прошлую седмицу такой пышной бабенкой в церкви на обедне любовался, что едва ты ее узрел бы, как тут же начал бы взбрыкивать, будто молодой козел. Давай-ка я вас сведу и клянусь, что эта деваха разожжет такой огнь в твоих чреслах, что ты вновь, как триста лет назад, почувствуешь себя мужиком.
– Не смогу, – кратко ответствовал Всевед, по-прежнему слабо улыбаясь.
– Это вряд ли, – усмехнулся мужчина.
Стащив с головы свою лисью шапку, он неспешно вытер пот с гладкой кожи черепа. Оказывается, волос у него не было не только на лице.
– Ох, вряд ли, – повторил он, смакуя.
– Точно не смогу, – посерьезнел Всевед. – Семьдесят семь.
– Что?! – переспросил с неподдельным ужасом мужчина, и улыбка запоздало сползла с его лица. – Уж не хочешь ли ты сказать, что отведал запретный настой?!
– Зато я смог побывать там, куда мне нужно было попасть. Я прошлой ночью развел запретный костер, взывая к Числобогу [117] , – начал было объяснять Всевед, но мужчина тут же его перебил:
– Ты, видно, и вовсе выжил из ума на старости лет, старик?! Твое ли это дело?! [118] Ты – верховный жрец самого Перуна, полез отнимать кусок хлеба у бабок-ворожей?! Или тебе своей славы мало?!
– Угомонись, время дорого, и не столь для меня, сколь для вас, – строго оборвал его Всевед. – Ни одна из них все равно бы туда не сунулась. Меня попросили кое-что проверить, а потому пришлось заглянуть в Око Марены [119] .
117
Числобог почитался славянами как покровитель течения времени. Имел два лица – одно, подобное солнцу, другое – полумесяцу. Его жрецы ведали тайные древние науки, включая счет дней, месяцев, лет. Из всех славянских богов он был, пожалуй, самым загадочным.
118
Славянские волхвы делились на 10 разрядов или категорий. Всевед относился к Хранителям, но не к Ведунам, занимающимся предсказаниями.
119
Марена (Морена, Мара) – славянская богиня бесплодной болезненной дряхлости, увядания жизни, неизбежного конца ее – смерти. Ей неугодны никакие жертвы, кроме увядших цветов, опавших листьев и угасших человеческих жизней. Именно против нее предназначался обряд-оберег древних славян, творимый в Купальскую или Русалочью ночь. Согласно некоторым славянским преданиям, на земле есть заповедные места, через которые богиня смерти иногда взирает на этот мир. Они запретны для людей, причем не только для простых, но и для волхвов.
Лысый охнул.
– А почему не царство Озема и Сумерлы? [120] – ехидно поинтересовался он. – Во всяком случае, надежды на возвращение оттуда больше. Или, скажем, почто тебе не заглянуть в гости к Нияну? [121] Тоже неплохое развлечение. А в гляделки с василиском [122] ты еще играть не пробовал? Воистину, к концу лет старики становятся похожи на детей.
– Вы не успеете дослушать меня, – слабо заметил Всевед. – Ты же знаешь, что после этого настоя спустя недолгое время люди лишаются сил настолько, что не могут ни шевелиться, ни разговаривать, и так целую седмицу.
120
Озем – бог подземного царства. Сумерла – его супруга. Им угодны только мертвые – недвижимые и покорные.
121
Ниян (Ний) – властелин славянского ада, судья мертвых, повелитель мучений. Святилищ не имел. Во время страшных бедствий, войн или эпидемий ему приносили человеческие жертвы, но только из числа преступников, убивая их и сбрасывая в земные провалы.
122
Василиск – оборотень или соединяется со злым человеком, с колдуном. От его взгляда люди умирают на месте.
Мужчина вновь покорно умолк, после чего волхв продолжил:
– Мы всегда думали, что это Око Марены, потому что ни один из нас никогда не заглядывал туда.
– Оно и понятно – все считали, что еще мало пожили, – вновь не сдержался лысый.
– А я заглянул и хочу, чтобы вы знали: на самом деле то, что я увидел, вовсе не Око.
– Ты меня радуешь, Всевед. В кои-то веки хоть разок, – буркнул мужчина.
– Это гораздо хуже, – голос старика стал заметно слабеть. – Это даже хуже, чем вход в Пекло. [123]
123
Пекло – название славянского ада.
– Хуже вроде быть уже не может, – недоверчиво протянул лысый.
– Может. Я знаю, потому что я видел. Там нет дна. Это взгляд бездны оттуда на нас. Она черная и ужасная. В ней никто не живет, и она сама неживая, но именно оттуда выходят всякие страшные твари. Я смотрел туда и искал хоть какое-нибудь слабое место. Но я не узрел его. Возможно, если бы у меня было больше времени, то я нашел бы хоть что-то, но тут бездна начала всматриваться в меня, и я… испугался, – несколько смущенно сознался волхв.
– Ты – и испугался? – усомнился мужчина. – Ты, который дрался и одолел самого Хлада?
– Да, я. И на сей раз я был один, а предо мной находился даже не Хлад, а его хозяин.
– Что-то непонятное ты говоришь, старик, – крякнул мужчина, в недоумении потирая свою лысину. – Может, ты просто не так смотрел или не туда попал? – предположил он.
– Туда. Именно туда. Но даже не это главное. Вспомни, как двигалась вода в Каиновом озере, что считалось Оком Марены.
– А чего тут вспоминать. Она пропадала ненадолго. Глаз открывался и целую седмицу был открыт. Мудрые люди сказывали, что как раз в это время из него и выбиралась наружу всякая нечисть, чтобы собрать жертвы для своей повелительницы. Потом приходила вода и Око у богини закрывалось.