Око силы. Четвертая трилогия
Шрифт:
— Да, — кивнул капитан. — По крайней мере, для меня. Спасибо за откровенность, вопросов больше нет.
Ким Петрович улыбнулся.
— Тогда пожелаем товарищу Ахилло счастливого пути — и всяческих успехов. Надеюсь, Микаэль Александрович быстро найдет свое место в нашем мире…
Ахилло нетерпеливо оглянулся. Кажется, свое место он уже нашел. Вечер, темная подворотня, револьвер при поясе, да еще несколько червонцев, одолженные все тем же добрым товарищем Кимом.
— …Остался только один момент. Товарищ Ахилло, вы свой скантр не забыли?
Поручик и «крот» недоуменно переглянулись. «Шпион» тоже был явно удивлен.
— Товарищ секретарь ЦК! О каком скантре вы говорите?
— Ну, как же? — поразился Ким Петрович. — Разве вам не объяснили? В другом мире, на иной грани кристалла, чужак проживет недолго. Если у вас нет своего скантра, то через две недели вы уже будете больны, а через месяц — распадетесь на молекулы. Поверьте, не самое приятное зрелище!.. Скантр создает защитное поле, только оно не даст вам погибнуть. Смотрите! И обязательно дотроньтесь, сразу почувствуете, какая в этой маленьком кругляше энергия.
Любитель трубок, расстегнув ворот френча, извлек на свет небольшую кожаную ладанку — кружок размером с царский «пятак» на твердом кожаном шнурке. Ахилло подошел, осторожно коснулся. Поручик еле сдержался, чтобы не охнуть — кулак Лаврика-Павлика беззвучно вонзился ему в бок. Степан немедленно ответил.
— Ай, какой молодец! — шевельнулись толстые губы.
— Товарищ… Товарищ Ким, — «шпион» резко выдохнул. — Мне ничего подобного не…
— Не беда! Все решаемо. Держите!
Секретарь ЦК, спрятав ладанку, полез в нагрудный карман, раскрыл ладонь. Тулак невольно сделал шаг вперед. Действительно «кругляш» — светлого металла, легкий, не толще спички.
«Шпион» протянул руку, взял «скантр» двумя пальцами, быстро спрятал в карман. Улыбнулся, взглянул благодарно.
— Спасибо. Может и вправду ваш мир… другой.
Под ухом у поручика яростно дышал «крот».
— Не за что, товарищ Ахилло! Только не забудьте, что скантр каждую неделю следует обязательно подзаряжать от большого скантра в Теплом Стане. Пропуск вас будет ждать на проходной.
Капитан сжал губы. Не оборачиваясь, сделал шаг назад. Скользнул в черный зев подворотни.
Исчез.
— «Мне на плечи кидается век-волкодав. Но не волк я по крови своей», — негромко проговорил товарищ Ким. — Должны же мы дать ему шанс! Правда, товарищи?
— Товарищ Ким! — «крот» громко засопев, бросился вперед. — Товарищ Ким, прошу меня простить. Не повторится больше, клянусь!..
Ким Петрович поднес трубку ко рту, глотнул ароматный дым:
— «…Чтоб не видеть ни труса, ни хлипкой грязцы, ни кровавых костей в колесе…». Не стоит о пустяках, давайте о главном… Мы вступаем в новую эпоху, товарищи. Еще совсем недавно величие державы определялось количеством дредноутов. В мире, откуда я прибыл, считают атомные и водородные бомбы. У нас теперь есть нечто лучшее — Канал. Он даст нашей стране невиданное могущество, надо только правильно выбрать путь. Сначала два мира вместе, после три, четыре… Их число бесконечно. Понимаете? Бесконечно!..
5
Рука скользнуло по влажному железу. Металл был старый, мокрые кусочки ржавчины прилипли к пальцам, и Леонид, нащупав неровный камень, поспешил обтереть ладонь. Рядом вспыхнул фонарь. Луч высветил железную лестницу в несколько ступенек, ведущую тяжелой, почти квадратной двери, врезанной в стену.
— Пришли, — негромко проговорила Гондла. — Чуть раньше, чем нужно, придется обождать. У вас папиросы?
Пантёлкин, поставив портфель на землю, нащупал пачку «Марса» и запоздало сообразил, что взял ее грязными пальцами. Впрочем, здесь, в подземелье, грязь была всюду. Грязь — и сырость. Пальто, купленное в Питере, годилось теперь разве что для старьевщика из самых небрезгливых. Под ногами подозрительно хлюпало, а с низкого потолка то и дело срывались тяжелые капли.
Женщина долго выбирала папиросу, подсвечивая фонарем, наконец, щелкнула зажигалкой.
— Благодарю. Разговаривать здесь можно, но не слишком громко. За дверью не услышат, но за всех прочих не ручаюсь.
Леонид быстро оглянулся.
— Прочих? А кто тут есть?
Сегодняшний подземный маршрут ему совершенно не понравился. Идти пришлось более двух часов, плутая пустыми узкими коридорами. Тьма, резко пахнущая грязь, камни, так и норовящие попасть под ботинок. Взятые с собой свечи быстро догорели, а фонарь Лариса Михайловна включала только возле очередного перекрестка. Леонид несколько раз сильно ударился плечом, разбил до крови костяшки на левой руке, вдобавок умудрился расцарапать щеку.
— Кто тут есть? — женщина на миг задумалась. — В сотне саженей отсюда лежат четыре трупа, двоих исполнила лично я. Чуть дальше старое кладбище. Чье, даже не знаю. Крестов, во всяком случае, там нет. Прямо за ним — стенная костница, вероятно, монастырская. Хватит?
Бывший чекист беззвучно хмыкнул. Кажется, дамочка решила его напугать.
— Сейф открыть сможете?
Красный огонек папиросы резко дернулся.
— Говорила же — смогу! Но имейте в виду, все, что в сейфе — мое. Вы берете себе ваш любимый прибор, он в штабной комнате…
Пантёлкин молча кивнул. Чемоданчик — небольшой, тяжелый, материал твердый, гладкий, рукой приятно гладить. Неровные пятна на экране.
«Говори, где машинка с Кирочной!..»
— …И учтите, переговоры с Рейли буду вести я сама, вы нас только познакомите. Секреты Кима стоят очень больших денег, но без меня вас облапошат в два счета. В Париже, вы уже, кажется, нарвались.
Бывший чекистпроглотил намек, не поморщившись.
— Служба у нас такая, Лариса Михайловна. Умри ты сегодня, а я — завтра.
Красный огонек вновь дрогнул.
— Вы о чем?
Леонид невозмутимо улыбнулся.
С репортером «Известий» Михаилом Огневым он увиделся за час до того, как Гондла отперла тяжелую дверь в подвале костела Святого Варфоломея. Служебное удостоверение — увесистые багровые «корочки» — карман не тянет, а долг, как известно, платежом красен. «Почетное дело поручено мне: давить сапогами клопов на стене…»
Гондла, не дождавшись ответа, подсветила фонариком циферблат наручных часов: