Око силы. Четвертая трилогия
Шрифт:
— Еще чуть-чуть, минуты три. Дежурный уходит в семь, но лучше немного потерпеть…
Пантёлкин поглядел на темный четырехугольник двери, нащупал кобуру у пояса.
— А вы мне пока, Лариса Михайловна про Вождя расскажите. Почему он Николай, а не Владимир?
— О чем вы? — поразилась Гондла. — И охота вам такое старье ворошить? Ну, как хотите… У некоторых народов Поволжья есть странный обычай. Когда в семье умирает ребенок, его имя передают следующему. Смерть обманывают — два раза за одним и тем же не придет, в ее ведомостях эта графа уже заполнена…
Бывший чекист невольно поежился.
— В семье Ульяновых был еще один ребенок — Владимир, больной, несчастный мальчик, паралитик от рождения. Он умер в три года, и тогда Николай Ульянов заступил место брата. Он тоже болел, но смерть его не увидела. Говорят, не видит до сих пор…
Бросила папиросу, втоптала окурок в липкую грязь.
— Пойдете первым. Сказки — сказками, но если что-то замечу — застрелю на месте.
Мокрая ржавчина вновь вцепилась в пальцы. Леонид, скользнув подошвой по влажному железу, перехватил поудобнее портфель, не без труда выпрямился.
— Ну, что стали? — донеслось снизу. — Вперед!
Хорошо, когда Смерть не видит. А когда она мысли не читает — еще лучше.
* * *
В прошлый раз они попали в подземелье через подвал. Теперь же за дверью оказалась узкая каменная лестница, врезанная между двух глухих стен. Ступени резко заворачивали вправо, и Пантёлкин сообразил, что они находятся в башне.
Гондла, прикрыв дверь, долго возилась с ключом, наконец, удовлетворенно вздохнула.
— Удачно! Про этот ход знаем только я и Ким, но он не любит спускаться под землю. Внизу караул, посторонних не пускают, так что помешать нам никто не сможет.
Леонид молча кивнул. Этим вечером секретарь ЦК товарищ Лунин должен выступать на пленуме Столичного комитета партии. Вместе с ним, если репортер Огнев напоследок не солгал, на пленум собиралась и товарищ Климова.
Повезло Мурке!
— Нам на самый верх, — шепнула женщина. — Увидите кого-нибудь — стреляйте сразу.
И потянулись ступени — первая, вторая, десятая… сотая.
Уже не впервые бывший старший оперуполномоченный ВЧК ловил себя на странной мысли. Каждый раз он выбирал самый безнадежный путь. Когда стало ясно, что на бандита Фартового началась беспощадная охота, брошенный всеми чекист остался в Питере. После побега, встретившись с Лафаром, он вновь мог уехать, но все-таки согласился стать «товарищем Москвиным». И уж совсем не имело смысла возвращаться в страну сейчас. И все-таки он вернулся — вопреки всякому здравому смыслу.
Леонид сам себе удивлялся, но поступить иначе не мог.
Ответ он нашел в самом неожиданном месте — в дурацкой книжке про злодея Фантомаса. Один из героев, утешая неудачника Жюва, рассказал притчу про узника, рывшего подземный ход под полом камеры. Тяжкая работа длилась много лет, и наконец, путь на волю был открыт. Самое время убегать, но узник вдруг понял, что ему совсем не хочется уходить из тюрьмы. Человеку не нужна была свобода — ему просто очень нравилось рыть землю.
— Налево…
Лестница привела на небольшую площадку. Впереди стена в свежей побелке и самая обычная деревянная дверь. Медная ручка, табличка тоже медная, но без всякой надписи. Витой шнур, ведущий к электрическому звонку, голая лампа под потолком.
Гонда, достав связку ключей, быстро нашла нужный, беззвучно открыла. Обернулась, взглянула прямо в глаза:
— Не передумали? Знаете, Леонид, вы — очень интересный человек. Но… Нет, я бы не смогла стать подругой бандита.
Отвечать Пантёлкин не стал. Взялся за ручки, дверь толкнул, перешагнул порог, портфель на пол поставил. И только потом поздоровался.
— Добрый вечер, товарищ Ким!
* * *
Обыскали вприглядку. Сняли пальто, вынули револьвер из кобуры, сорвали с пояса нож. Заточку в штанине не нашли, но толку с нее — чуть. Четыре парня с винтовками, на столе — тяжелый черный «маузер», да еще Гондла при револьвере.
Комнатка оказалась маленькой, тесной. В стене напротив — небольшое окно, яркие лампы под потоком, врезанная в камень стальная дверь сейфа, стол да два стула. На одном товарищ Ким трубку курит, на другом Лариса Михайловна устроилась.
Закончив обыск, охранники выложили на стол все, найденное в карманах, рядом пристроили нож и «наган». Ким Петрович быстро просмотрел документы, поморщился при виде репортерского удостоверения, затем кивнул парням.
— Двоим остаться, двое — за дверь. Гондла, уберите оружие!..
Женщина не без сожаления спрятала револьвер. Ким Петрович неспешно встал, прошелся вдоль стола. Обернулся, вынул трубку изо рта.
— В 1912 году, накануне Пражской конференции, в городе Вене встретились два члена ЦК РСДРП. Разговор был очень важный, длился больше трех часов. А потом каждому из них пришлось целый вечер писать докладную своему жандармскому начальству. Оба оказались провокаторами. Само собой, друг о друге они не знали.
— Гондла, выходит, вам тоже сообщила? — понял бывший чекист.
Лариса Михайловна возмущенно фыркнула. Товарищ Ким покачал головой.
— После того, как погиб Лафар, мы поняли, что вы станете ее искать. Ларисе Михайловне надоело быть в ссылке, и я решил поручить ей это несложное дело. Гондла, как вы посоветуете поступить с Леонидом Семеновичем?
Женщина дернула плечами:
— Могу сама его исполнить. А можно поручить этой шлюшке Климовой, пусть привыкает.
Пантёлкин почему-то не поверил. Хотели убить — прикончили бы без разговоров.