Око Силы. Трилогия. 1937 -1938 годы
Шрифт:
Коридор наполнился криком. Сквозь шум до Михаила доносилось: «Ура Тернему! Даешь тахионы!..» Физик слушал приветствия с весьма смущенным видом.
– Товарищи! – крикнул он, когда голоса несколько стихли. – Сегодня в четыре собираемся здесь. Обсудим...
Он вновь улыбнулся и скрылся за дверью. Голоса вновь наполнили коридор, но все тот же охранник решительно выступил вперед:
– Граждане осужденные! От лица руководства поздравляю вас и гражданина Тернема с выполнением задания товарища Сталина! А теперь прошу всех вернуться обратно в камеры... То есть, граждане осужденные, на рабочие места.
Красноречие «вертухая» возымело магическое действие. Толпа, негромко переговариваясь, отправилась обратно по переходу.
– Это лишь мгновенный эффект! – тихо говорил кто-то. – Для эффекта в несколько секунд понадобится еще десять лет...
– Если не двадцать, – согласились с ним. – Но все же, все же...
В свой кабинет Михаил вернулся уже без халата. Мысленно поблагодарив соседку, одолжившую столь ценную спецодежду, он как ни в чем не бывало сел за стол и принялся дописывать рапорт о поведении заключенного Гонжабова.
Следующий день начался спокойно. На этот раз Михаил решил не рисковать и принялся за очередной роман. Но дочитать удалось лишь до четвертой страницы – телефон звякнул, помолчал, а затем разразился длинной трелью. Михаил осторожно поднял трубку:
– Ахилло слушает!
– Товарищ капитан! Срочно зайдите к начальнику охраны объекта!
Первая мысль была не из самых приятных: Волков узнал о его вчерашней рекогносцировке. Впрочем, особого криминала капитан в этом не видел. Обычное любопытство, свойственное людям его профессии...
Оправив гимнастерку (штатский костюм был предусмотрительно оставлен дома), он направился на первый этаж, заранее готовясь «бутафорить». Легкая улыбка, пустые искренние глаза...
– Разрешите?
Человек, сидевший за столом, поднял голову, и Михаил почувствовал внезапное облегчение. Под портретом Сталина на этот раз был не Волков, а кто-то другой, постарше, тоже с саперными топориками в петлицах, но в соседстве не с ромбом, а с тремя шпалами. Впрочем, к этой маскировке Ахилло уже привык.
– Здравия делаю, товарищ капитан госбезопасности!..
– Здравствуйте, Микаэль Александрович! Соблаговолите, присесть...
Несколько старорежимная вежливость несколько удивила, но все же понравилась.
– Я замещаю Всеслава Игоревича. Имею обратиться к вам по безотлагательной необходимости...
Михаил окончательно убедился, что «лазоревый» сапер явно из «бывших».
– Дело вот в чем... Согласно полученному приказу, для исполнения важного правительственного поручения из сектора «Б» будет откомандирован ваш подопечный Гонжабов. Вылет состоится этим вечером с Тушинского аэродрома...
– Мне собирать вещи?
Перспектива куда-то лететь не обрадовала. Призрак неизбежной простуды стал во весь рост.
– Никак нет. Вы останетесь здесь.
– Но... – Ахилло даже вскочил. – У меня приказ!..
– Микаэль Александрович, – негромко, но твердо перебил «бывший». – Объект, на который востребован Гонжабов, находится за пределами СССР, и допуск на него весьма ограничен...
– Я позвоню наркому...
Рисковать головой из-за «расстриги» не хотелось. Случись что, судьба капитана Ахилло решится очень быстро.
Сапер пожал плечами:
– Извольте, вот телефон. Не возражаете, ежели поприсутствую?
На этот раз пожимать плечами пришлось Михаилу. Он был тут не хозяин.
Телефонный диск имел лишь четыре цифры, от нуля до тройки. Мощный гудок ударил в ухо, и капитан понял, что звонит по спецсвязи.
– Наберите тройку, – подсказал «лазоревый».
Что-то щелкнуло, резкий, нервный голос не проговорил, а почти прокричал:
– Ежов слушает!
Михаил глубоко вдохнул, прикрыл глаза...
– Говорит капитан Ахилло. Здравия желаю, товарищ народный комиссар!
В трубке послышалось нечто вроде вздоха облегчения. Кажется, нарком ждал – и опасался! – совсем другого звонка.
– Что случилось, капитан?
Теперь в голосе звучало крайнее недовольство. Ахилло постарался коротко и как можно более связно пояснить причину.
– Они не имеют права! – из трубки ударил крик. – Заключенный находится в нашем ведении!..
Ежов помолчал, а потом совсем другим тоном поинтересовался:
– Куда его направляют?
– Одну секунду, товарищ народный комиссар...
Ахилло покосился на «лазоревого», который, конечно, слышал весь разговор: мембрана работала почти как динамик. Тот негромко пояснил:
– Объект номер один. Подписал Молотов.
Оставалось все это пересказать наркому. В трубке воцарилось молчание, затем Ежов проговорил уже без прежнего запала:
– В этом случае, капитан, вы обязаны проводить заключенного до аэропорта и лично осмотреть самолет. Поговорите с летчиком... Одним словом, примите все меры. Пока самолет не пересечет границу СССР, за вашего подопечного по-прежнему отвечаете вы! Как поняли?
Михаил понял все правильно, о чем и поспешил доложить, после чего с облегчением повесил трубку и повернулся к хозяину кабинета:
– Мне приказали...
– Я слышал и отнюдь не возражаю. Вылет в семь вечера. Позволю дать вам совет: с летчиком действительно поговорите, главное же – все опишите в рапорте как можно подробнее. Подобный документ отнюдь не помешает!
Совет был недурен, но сама ситуация по-прежнему оставалась достаточно неприятной. Фраза Ежова об ответственности за все вероятные и невероятные случайности, не придавала оптимизма. Интересно, что мог увидеть Ахилло во время краткого осмотра машины? Спрятанную бомбу? Подпиленный винт?