Око Силы. Трилогия. 1991 -1992 годы
Шрифт:
Фрол был неплохим ходоком, а в армии прилично бегал кросс. Дорога была хотя и узкой, но ровной, и дхара то и дело подмывало как следует пробежаться, тем более пройти предстояло, по словам участкового, не менее полусотни километров. Почти сразу он наткнулся на брошенный пост – у дороги стоял небольшой грибок, когда-то выкрашенный в защитный цвет, а сама грунтовка была перекрыта деревянным шлагбаумом. Почти исчезнувшая надпись «Закрытая зона. Проезд воспрещен» свидетельствовала, что именно здесь начинался кордон.
Через часа два Фрол остановился передохнуть, присев на старую поваленную ель. Стало ясно, что до темноты удастся пройти чуть больше половины пути, а ночевать придется прямо среди деревьев. Эта мысль не доставила особого удовольствия, и Фрол пожалел, что с ним нет его старого мотоцикла, который сразу бы решил все проблемы. Дхар без всякой радости поглядел на неровную, поросшую старой травой, дорогу – и внезапно понял, что мотоцикл не нужен. Мрачный лес, холмы, серое, покрытое низкими дождевыми тучами небо – не чужбина, родина, земля дхаров. Его предки только посмеялись бы, услыхав о двухколесной железной повозке. Им не нужна была техника, которой так гордились люди-«асхары»...
Усмехнувшись собственной непонятливости, Фрол снял плащ и сапоги, скатал, приторочил к рюкзаку. Затем стал посреди дороги, поднял лицо к серому небу и, взглянув на быстро несущиеся куда-то на запад облака, закрыл глаза.
– Истинный Лик... Ахно Хэйлу, – прошептал он по-дхарски и, все еще не отрывая глаз, почувствовал, как земля уносится куда-то вниз, распрямляются плечи, наливается силой тело. Страшные когтистые лапы уже не пугали, как когда-то в Столице. Здесь, на древней дхарской земле, Фрол впервые по-настоящему почувствовал себя Фроатом.
Он хотел хмыкнуть, но услышал что-то похожее на рычание. Это почему-то развеселило, но вместо смеха из горла донесся рев. Дхар, махнув огромной лапой, подхватил с земли рюкзак и скатку, свистнул, (свистеть он не разучился) и легко, огромными прыжками помчался вперед. Бежать было совсем нетрудно, дыхание оставалось ровным и свободным. Вначале Фроат подумал, что бежит слишком медленно, но, бросив быстрый взгляд вокруг, понял, что едва ли старый мотоцикл помог быстрее достичь цели. Впрочем, в давние годы дхарские богатыри славились тем, что умели опережать врагов, и пеших, и конных.
...Где-то через час дхар остановился, но не потому что устал, а просто из желания посидеть минуту-другую на траве. Лес был пуст, по-прежнему не слышалось птичьих голосов, а из низких туч начало накрапывать. Впрочем, дождь теперь был не страшен, и Фроат, вновь закинув рюкзак со скаткой за спину, продолжил путь. Теперь он боялся лишь одного – заблудиться, но успокаивал себя тем, что лесная просека, по которой он бежал, никуда не сворачивала.
Приближался вечер. Фроат уже подумывал, чтобы остановиться и разбить лагерь для ночлега, но внезапно лес расступился. Просека вывела его к каменистому предгорью, поросшему высокой травой и редким кустарником. Дхар остановился и, не выходя из лесу, осторожно огляделся. Дорога шла теперь вверх по склону, затем вновь исчезала в глубине леса, росшего на склонах невысокой горы. Где-то там был перевал, за которым по словам участкового, находился главный кордон.
Лагерь Фроат увидел почти сразу. У подножия горы вытянулся неровный квадрат, внутри которого можно было заметить невысокие серые сооружения, вероятно, уцелевшие бараки. По углам дхар разглядел бревенчатые вышки охраны. Ни в лагере, ни около него не было ни души. Фроат вспомнил рассказы про местные привидения и усмехнулся. Лагерь ничем его не заинтересовал, и дхар собрался, немного передохнув, направиться к перевалу, но тут слух уловил отдаленный лай. Фроат замер – где-то далеко, как раз там, где стояли бараки, лаяла собака. Дхар решил, что это может быть отбившаяся от охотников одичавшая псина, но внезапно залаяла вторая собака, затем еще несколько, и вскоре над опустевшим лагерем слышался звонкий собачий концерт.
Фроат решил не рисковать – его, мягко говоря, непривычный вид мог вызвать неприятности, и дхар, сняв рюкзак и присев на траву, закрыл глаза, пытаясь вновь ощутить себя человеком. Вскоре он почувствовал холод и, открыв глаза, убедился, что пора надевать сапоги. Он стал прежним, только на руке краснела ссадина – где и за что он успел зацепиться, Фрол так и не вспомнил. Одевшись, он достал из рюкзака револьвер в самодельной полотняной кобуре и прикрепил его под мышкой. Можно было идти дальше.
До лагеря оставалось не меньше трех километров. Фрол шел не спеша, прикидывая, что может быть за покосившейся серой оградой. Едва ли люди, скорее, стая одичавших собак, и тут оставалось надеяться только на револьвер. Дорога стала заметно лучше. Где-то за километр от распахнутых лагерных ворот Фрол увидел поваленный щит, на котором когда-то была надпись, но от букв теперь не осталось и следа. Впрочем, о чем там сообщалось, догадаться было нетрудно.
Лай стих, однако время от времени со стороны лагеря слышались какие-то звуки, и Фрол уже несколько раз подумывал, не достать ли ему револьвер.
Шагах в трехстах от ворот дхар остановился. У ворот и вдоль развалившегося забора никого не было, но что-то не пускало дальше, и Фрол внимательно осмотрелся. Справа все было пусто и голо, но слева он заметил ровный ряд деревьев, посаженных явно человеческой рукой. Дхар пригляделся и понял – за деревьями начиналось кладбище. Сквозь зеленые ветви был виден долгий ряд могил, над которыми стояли простые деревянные памятники с пятиконечными звездами. От погоста веяло страшным холодом. Фрол тут же вспомнил катакомбы под Столицей, но пересилил себя и, осторожно поглядывая по сторонам, направился прямо к ровной линии выросших за эти годы елей.
Могилы успели просесть, деревянные памятники покосились, некоторые рухнули, не уцелело ни одной надписи, однако Фрол, поглядев на облупившиеся звезды, рассудил, что здесь похоронены бойцы охраны. Один из памятников оказался выше прочих, звезда над ним была жестяная, вся проржавевшая, но табличка, сделанная из литого чугуна, сохранилась неплохо. Под жестяной звездой лежал майор НКВД Пров Иванович Евдокимов. Могил было много, и Фрол подумал, что слухи о поразившей лагерь эпидемии не напрасны. Под жестяной звездой лежал один Евдокимов, и дхар рассудил, что покойный майор был, судя по всему, здешним начальником. Его немного удивило, что он видит только могилы охранников, но, пройдя немного дальше, все понял – сразу же за этим кладбищем находилось большое поле, покрытое курганами братских могил. Некоторые из них были уже раскопаны медведями или росомахами, и в траве желтели развалившиеся кости. Здесь навсегда остались заключенные...