ОКО ЗА ОКО Этика Ветхого Завета

Райт Кристофер

Hendrickx, Herman, Social Justice in the Bible(Quezon City: Claretian Publications, 1985).

Knierim, Rolf P., The Task of Old Testament Theology: Substance, Method, and Cases(Grand Rapids: Eerdmans, 1995).

Malchow, Bruce V., 'Social Justice in the Wisdom Literature', Biblical Theology Bulletin12 (1982), pp. 120–124.

_, 'Social Justice in the Israelite Law Codes', Word and World4 (1984), pp. 299–506.

Mays, James L., 'Justice: Perspectives from the Prophetic Tradition, in David L. Petersen (ed.). Prophecy in Israel: Search for an Identity(London: SPCK; Philadelphia: Fortress, 1987), pp. 144–158.

Mott, Stephen Charles, A Christian Perspective on Political Thought(Oxford: Oxford University Press, 1993).

Muilenburg, J., The Way of Israel: Biblical Faith and Ethics(New York: Harper, 1961).

Reimer, David J., 'Sdq' in VanGemeren, New International Dictionary of Old Testament Theology and Exegesis,vol. 3, pp. 744–769.

Schofleld, J. N., '"Righteousness" in the Old Testament', Bible Translator16 (1965), pp. 112–116.

Stek, John H., 'Salvation, Justice and Liberation in the Old Testament', Calvin Theological Journal13 (1978), pp. 112–116.

Weinfeld, Moshe, Social Justice in Ancient Israel and in the Ancient near East(Jerusalem: Magnes; Minneapolis: Fortress, 1995).

Willis, John T, Old Testament Foundations of Social Justice', in Perry C. Cotham (ed.), Christian Social Ethics(Grand Rapids: Baker, 1979), pp. 21–43.

9.

Право и судебная система

Закон Господа совершен, укрепляет душу; откровение Господа верно, умудряет простых. Повеления Господа праведны, веселят сердце; заповедь Господа светла, просвещает очи. Страх Господень чист, пребывает вовек. Суды Господни истина, все праведны; они вожделеннее золота и даже множества золота чистого, слаще меда и капель coma. (Пс. 18, 8–11)

Буду ходить свободно, ибо я взыскал повелений Твоих Буду утешаться заповедями Твоими, которые возлюбил. Как люблю я закон Твой!.. А я люблю заповеди Твои более золота, и золота чистого. Основание слова Твоего истинно, и вечен всякий суд правды Твоей. (Пс. 118, 45.47.97.127.160)

Самое меньшее, что можно сказать о людях, выразивших столь восторженные чувства в отношении закона, это то, что они не находились под тяжким бременем законности. Они не старались лихорадочно заработать свое спасение и поддерживать отношения с Богом посредством скрупулезного соблюдения закона. Они не раздувались от осознания собственной праведности и не истощались от усилий делать праведные дела. Короче говоря, они не соответствовали ни одной из карикатур, навязанных ветхозаветному закону теми, кто, неверно усвоив аргументацию Павла против людей, исказившихзакон, приписал закону те самые искажения, от которых он пытался его освободить.

Напротив, люди, которые могли составить подобные хвалебные гимны закону, знали, что это национальное сокровище, которое дороже всего, чем мог бы гордиться любой музей. Подобные благочестивые израильтяне наслаждались законом как даром Божьей благодати и знаком Божьей любви, данным им для их собственного блага (Втор. 4,1.40; 6, 1–3.24 и др.). Они считали его благословением и средством, несущим благословение (Втор. 28, 1–14).

Они вспоминали, что откровение закона Израилю было уникальной привилегией, которой не удостоился никакой другой народ (Втор. 4, 32–34; Пс. 147, 8–9). Они побуждали друг друга повиноваться ему, не для того, чтобы спастись, но потому, что Бог уже спас их (Втор. 6, 20–25). Они восхищались им как путем жизни (Лев. 18, 5; Втор. 30, 15–20) и плодоносной рекой (Пс. 1, 1–3).

Таким образом, приступая к теме ветхозаветного закона и задаваясь вопросом, как он может, или должен, соотноситься с христианской этикой, первое, что необходимо сделать — решиться прочитывать закон в его собственном ветхозаветном контексте. Мы постараемся понять его динамику, мотивацию, богословские основы и социальные задачи, насколько это возможно понять изнутри,с точки зрения ветхозаветного израильтянина (в той мере, в которой мы вообще способны реально погрузиться в их мир). Отложим хотя бы на некоторое время проблемы позднего периода, над которыми Павел бьется в споре о законе с еврейскими оппонентами его миссии к язычникам. Отложим (на еще более долгое время) догматические и деноминационные споры о соотношении закона и евангелия. [238] Псалмопевцы не были иудействующими, не были они и кальвинистами, арминианами, теономистами, диспенсационалистами, законниками или антиномистами. Они были поклоняющимися верующими, представителями народа, который понимал, что находится в особенных отношениях с Господом, их Богом, искупленный спасительной благодатью Божьей и наделенный привилегией обладать землей, чтобы жить в ней, и законом, по которому жить. Итак, попытаемся понять и воспринять закон их глазами.

238

Для более глубокого изучения этого вопроса, см. обзор различных исторических подходов к христианскому пониманию закона в двенадцатой главе, а также — сравнение пяти различных точек зрения по этому вопросу в книге: Wayne G. Strickland, Law, Gospel.

Первое, что мы должны понять — закон для израильтянина означал больше, чем обычно это слово означает для нас. Прежде всего, отличие в понятии, относящемся ко всему материалу в первых пяти книгах Ветхого Завета. Слово tornозначает не просто закон в смысле законодательства или права, но «руководство», «наставление». Израильтянин видел во всех материалах, вошедших в то собрание книг, что мы называем Пятикнижием (книги от Бытия до Второзакония), Божью книгу руководства к жизни. И это руководство включало не только великие собрания законов, которые мы находим во второй половине Книги Исхода, в книгах Левит, Числа и Второзаконие, но также все великие повествования, в которые они вставлены, вместе с множеством других писаний — песен и обрывков древней поэзии, путевых заметок, родословий, благословений, географических заметок, списков переписей, некрологов и тому подобного. Тога —это богатый гобелен из множества нитей. Повествовательная структура имеет особенное значение для правильного восприятия закона, и мы возвратимся к этому позднее.

Однако во всем этом разнообразии есть несколько основных блоков законов в общепринятом значении слова. Конечно, существуют также законы и упоминания законов вне этих пяти основных разделов, иногда они таковы, что это указывает на большую универсальность Божьих законов, не ограничивающуюся исключительно Синайским откровением. [239] Но мой интерес сейчас простирается на те крупные блоки, в которых содержится большая часть ветхозаветного закона. Именно эти части Пятикнижия я буду обычно подразумевать, используя в дальнейшем понятие «закон».

239

Это в особенности относится к известному отрывку Быт. 26, 4–5, где Бог повторяет Исааку свое обетование, изначально данное Аврааму: «Благословятся в семени твоем все народы земные, за то, что Авраам послушался гласа Моего и соблюдал, что Мною заповедано было соблюдать: повеления Мои, уставы Мои и законы Мои»(курсив автора). Обычно критически настроенные ученые отвергают это как анахроническую ретроспективу поздней озабоченности израильтян законом (по всей видимости, вставленную девтерономистами). Но если воспринимать ее с должной богословской серьезностью (и доверяя, что редактор Книги Бытия так же, как и мы, понимал, что этот текст был размещен хронологически до дарования Синайского закона), этот текст предполагает, что основное содержание закона, хотя и не в деталях, как это дано на Синае, был в принципе доступен и соблюдался Авраамом. Послушание закону не было просто вопросом подробностей Синайского свода, но вопросом веры в Божье обетование и пребывания человека в страхе Господнем. См. также James К. Bruckner, 'Creational Context of Law'.