Окольцованная птица
Шрифт:
Роман ощутил легкость в теле, он и сам не знал, что был в таком сильном напряжении.
— Ну, еще что? Выкладывай. — Он улыбнулся Светлане и подумал: «Какая симпатичная все же женщина. А какой золотой характер!»
— Да нет, ты теперь выкладывай. — Она выжидающе посмотрела на Романа.
Он кивнул и взял из папки конверт. Пустил его по полированному столу к Светлане.
— Как договорились, — сказал он.
— А… премия?
— То есть?
— За карточку объекта.
Он ухмыльнулся и полез в бумажник.
— Фиолетовая пойдет?
— Ладно, перекрасим за углом в зеленый. — Довольно улыбаясь, Светлана вышла из кабинета.
Он закрыл дверь за ней на ключ, подвинул фотографию Ульяны поближе.
Ульяна не сводила с него глаз.
17
— Ульяна, я к тебе, — раздалось из сеней. Дика радостно вскочила и кинулась к Надюше. — Ох ты, моя любимица, давно не виделись, как же, с самого раннего утра, — засмеялась она. — Привет, дорогая, — обходя собаку, поздоровалась Надюша с Ульяной. — Я пришла сделать третью, окончательную, примерку.
— А я думала, что уже все, двух достаточно, — улыбнулась Ульяна, поднимая голову от компьютера. Она хотела проверить электронную почту, но при гостье не стала.
— Вообще-то и одной обходятся, но я хочу, чтобы это был шедевр. Ты его достойна! — тоном рекламной дивы произнесла Надюша.
— Допустим, — хмыкнула Ульяна. Она сняла с себя рубашку и джинсы, осталась в том самом белье, которое купила как «свадебное». Но мало ли как можно назвать этот комплект!
— Очень правильное белье, молодец, — похвалила Надя. — Из Москвы?
— Со станции.
— Да брось.
— Новый хозяин магазина, наверное, любит женщин в таком белье. Иначе откуда ему про него знать?
— Ты говоришь, новый хозяин? Того магазина, что на главной улице?
— Да, я весной купила, помнишь, когда из-за перемены в расписании ждала там охотников полдня?
— Помню, помню. Погоди-ка, да кто же там новый хозяин? Ну конечно, я знаю. — Надежда расхохоталась. — Можешь мне не верить, можешь считать меня кем угодно, но… Ох, только мужчина не той ориентации, как теперь говорят, способен понимать толк в таких вещах. Где-то я читала, что мужикам в общем-то все равно, что на тебе надето, а если он спрашивает, где ты взяла какую-нибудь тряпочку, насторожись. Как бы не оказался он… с голубизной… Но белье отменное. Надевай юбку.
Ульяна натянула через ноги переливающийся шелк, который как влитой обтек ее высокие бедра, длинные ноги. Надежда сделала длину юбки на уровне середины колена, чтобы не закрыть ни сантиметра красоты, как она объяснила.
Кофейный, с легким золотистым отливом, шелк придавал ногам оттенок топленого молока.
— А ну крутанись! — скомандовала Надюша и сделала сама что-то вроде фуэте — тело танцовщицы никогда не забудет прежней выучки.
Ульяна подчинилась. Ткань, положенная по косой, двигалась как живая.
— Потрясающе, девочка. Вот если бы увидел тот парень, он бы не только за ружьем полез к тебе в дом.
— Он бы схлопотал покруче, если бы полез, — как можно равнодушнее сказала Ульяна.
— А что, совсем не понравился? Ни-ни? — Карие глаза женщины округлились, и в них появилось недоверие. — А хороша, хороша была мужская особь.
Ульяна молчала.
— Слушай, а какой же мне подобрать верх?
— Маленький нежный топик, на тон светлее юбки. Ты загоришь за лето и станешь золотисто-шоколадной. Как батончик.
— Фу, ты и скажешь.
— Батончик, который так и хочется облизать.
— Ой, перестань.
— Правда, ничего, кроме правды. Вылезай.
— Спасибо тебе.
— Надеюсь, пойдет на пользу, — многозначительно заметила Надюша. — Да, я давно хочу тебя спросить, неужели ты до сих пор не посмотрела, что тебе подарила тетка?
— Не-а.
— Ты не открывала шкатулку? — Надюша не верила своим ушам. — Ты железная леди, Ульяна. Если ты останешься в Англии навсегда, я не удивлюсь. Тебе только там и место.
Ульяна засмеялась:
— Но я ведь дала ей слово. Как я могу открыть?
— Терпеть столько времени!
— Почти девять месяцев.
— Девять месяцев! За это время созревает человек! Из ничего практически! А ты не созрела для того, чтобы утолить собственное любопытство! Боже мой, ты не женщина. Ты мужик в юбке.
— Шотландец, да? — ехидно бросила Ульяна.
Надюша засмеялась:
— Да уж, особенно в этой юбке.
Ульяна подбоченилась и выгнула правое бедро. Поза была такая соблазнительная, что Надюша засмеялась.
— Да, в этой юбке тебя трудно назвать мужиком. Как, впрочем, и без нее, — двусмысленно добавила она. — А если еще точнее, то и в брюках. Я думаю, успех нашей охотничьей базы обязан славе, которая пошла о тебе по городам и весям.
— Да ладно…
— Не ладно. Помнишь тех мужиков, ну старперов, которых ты привезла нынешней весной? Самых первых? Уж как они тебя хвалили! Особенно за то, как ты стреляешь по тарелочкам!
— Они мне ни слова не сказали.
— Еще бы. Они Сомычу все уши прожужжали. Осенью снова обещали приехать, чтобы ты дала им уроки стрельбы. Ха-ха-ха! — Надежда покрутила головой. — А Сомыч коммерса-ант. Он свел брови и заявил: «Понимаете, у нас одно условие в таких случаях. В целях безопасности мы разрешаем стрелять только нашими патронами».
— Он им хочет впарить патроны по двойной цене?
— Если уложится, — хмыкнула Надюша. — Но кассу надо пополнять? А если они клюют…
— Да они не приедут…
— Еще как приедут. Они оставили задаток и заявку на тебя, хотят в инструкторы только великолепную Ульяну Михайловну.
— Молодец Сомыч, — похвалила Ульяна. — Что ж, я их научу.
— Ох, мазать будут, — деланно вздохнула Надюша.
— Если я выйду в этой юбке, то точно.
— Да хоть и в ватнике, все равно.
Дика залаяла, женщины выглянули в окно и увидели, что на велосипеде подъезжает к воротам почтальон.